Антон Павлович Чехов 



   Ванька
  
    Был второй час ночи. 
    Коммерции советник Иван Васильевич Котлов вышел  из  ресторана  "Славянский 
базар" и поплелся вдоль по Никольской, к Кремлю. Ночь была хорошая, звездная... 
Из-за облачных клочков и обрывков весело мигали звезды, словно им приятно  было 
глядеть на землю. Воздух был тих и прозрачен. 
    "Около  ресторана  извозчики  дороги,  -  думал  Котлов,  -  нужно   отойти 
немного... Там дальше дешевле... И к тому  же  мне  надо  пройтись:  я  объелся 
и пьян". 
    Около Кремля он нанял ночного ваньку. 
    - На Якиманку! - скомандовал он. 
    Ванька, малый лет двадцати пяти,  причмокнул  губами  и  лениво  передернул 
вожжами. Лошаденка рванулась с места и поплелась мелкой,  плохонькой  рысцой... 
Ванька попался Котлову самый настоящий, типичный... Поглядишь на его заспанное, 
толстокожее, угреватое лицо - и сразу определишь в нем извозчика. 
    Поехали через Кремль. 
    - Который теперь час будет? - спросил ванька. 
    - Второй, - ответил коммерции советник. 
    - Так-с... А  теплей  стало!  Были  холода,  а  теперь  опять  потеплело... 
Хромаешь, подлая! Э-э-э... каторжная! 
    Извозчик приподнялся и проехался кнутом по лошадиной спине. 
    - Зима! - продолжал он,  поудобней усаживаясь и оборачиваясь к седоку. - Не 
люблю! Уж больно я зябкий! Стою на морозе  и  весь  коченею,  трясусь...  Подуй 
холод, а у меня уж и морда распухла... Комплекцыя такая! Не привык! 
    - Привыкай... У тебя, братец, ремесло такое, что привыкать надо... 
    - Человек ко всему привыкнуть может, это действительно, ваше  степенство... 
Да  покеда  привыкнешь,  так  раз  двадцать  замерзнешь...  Нежный  я  человек, 
балованный, ваше степенство... Меня отец и мать избаловали. Не думали, что  мне 
в извозчиках быть.  Нежность  на  меня  напускали.  Царство  им  небесное!  Как 
породили меня на теплой печке, так до десятого годка и не снимали оттеда. Лежал 
я на печке и пироги лопал, как свинья какая непутная... Любимый  у  них  был... 
Одевали  меня  наилучшим  манером,  грамоте  для  нежности  обучали.   Бывалыча 
и босиком не пробеги: "Простудишься, миленькой!"  Словно  не  мужик,  а  барин. 
Побьет отец, а мать плачет... Мать побьет - отцу жалко. Поедешь с отцом  в  лес 
за хворостом, а мать тебя в три шубы кутает, словно ты в  Москву  собрался  аль 
в Киев... 
    - Разве богато жили? 
    - Обнакновенно жили, по-мужицки... День прошел - и слава  богу.  Богаты  не 
были, да и с голоду, благодарить бога, не мерли. Жили мы, барин, в семействе... 
семейством, стало быть... Дед мой тогда жив был, да около него два  сына  жили. 
Один сын, отец мой тоись, женатый был, другой неженатый. А я один паренечек был 
всего-навсего, всей семье на утеху,  -  ну  и  баловали.  Дед  тоже  баловал... 
У деда, знаешь, деньга была припрятана, и он воображение в себе такое имел, что 
я не пойду по мужицкой части... "Тебе, говорит, Петруха, лавку открою.  Расти!" 
Напускали на меня нежность-то, напускали, холили, холили, а вышло  потом  такое 
недоумение, что совсем не до нежности... Дядя-то мой, дедов сын, а отцов  брат, 
возьми и выкрадь у деда его деньги. Тыщи две было... Как выкрал, так с той поры 
и пошло разоренье... Лошадей продали, коров... Отец с дедом наниматься пошли... 
Известно, как это у нас в крестьянстве... А меня, раба  божьего,  в  пастухи... 
Вот она, нежность-то! 
    - Ну, дядя-то твой? Он же что? 
    - Он ничего... как и следовает... Снял на большой дороге  трахтир  и  зажил 
припеваючи... Годов через пять на богатой серпуховской мещанке  женился.  Тысяч 
восемь за ней взял... После свадьбы трахтир сгорел... Отчего, это самое, ему не 
гореть, ежели он в обчестве застрахован? Так  и  следовает...  А  после  пожара 
уехал он в Москву и снял там бакалейную лавку... Таперь,  говорят,  богат  стал 
и приступу к нему нет... Наши мужики, хабаровские, видели его тут, сказывали... 
Я не видел... Фамилия его будет Котлов, а по имени и отечеству Иван Васильев... 
Не слыхали? 
    - Нет... Ну, поезжай скорей! 
    - Обидел нас Иван Васильев, ух как обидел! Разорил и по миру  пустил...  Не 
будь его, нешто я мерз бы  тут  при  своей  этой  самой  комплекцыи,  при  моей 
слабости?  Жил  бы  да  и  поживал  в  своей  деревушке....  Эхх!   Звонят  вот 
к заутрене... Хочется мне господу богу помолиться, чтоб взыскал с него  за  всю 
мою муку... Ну, да бог с ним! Пусть его бог простит! Дотерпим! 
    - Направо к подъезду! 
    - Слушаю... Ну, вот и доехали... А за побасенку пятачишко следовало бы... 
    Котлов вынул их кармана пятиалтынный и подал его ваньке. 
    - Прибавить бы следовало! Вез ведь как! Да и почин... 
    - Будет с тебя! 
    Барин дернул звонок и через минуту исчез за резною дубовою дверью. 
    А извозчик вскочил на козлы и поехал  медленно  обратно...  Подул  холодный 
ветерок... Ванька морщился и стал совать зябкие руки в оборванные рукава. 
    Он не привык к холоду... Балованный... 

    1884

_______________________________________________________________________________