Артур Конан Дойл



   Подъемник

    Офицер авиации Стэгнейт должен был чувствовать себя счастливым.  Он  прошел 
через всю войну без единой царапины; у него была отличная репутация, и  к  тому 
же он служил в одном  из  самых  героических  родов  войск.  Лишь  недавно  ему 
исполнилось тридцать, и впереди его  ожидала  блестящая  карьера.  И,  главное, 
рядом шла прекрасная Мэри Мак-Лин, и она обещала пройти с ним рука об руку  всю 
жизнь. Что еще нужно молодому человеку? И все же на сердце у него было тяжело. 
    Он никак не мог объяснить  этого  и  пытался  найти  причину.  Вверху  было 
голубое небо, перед ним - лазурное море, вокруг раскинулся прекрасный парк, где 
гуляли и развлекались люди. И,  главное,  на  него  снизу  вверх  вопросительно 
смотрело прелестное лицо. Почему же он никак не может  отвлечься - ведь  кругом 
все так весело? Снова и снова он делал усилие над собой,  но  это  не  обмануло 
интуицию любящей женщины. 
    - Том, что  случилось? - спросила  она.  -  Я  вижу,  тебя  что-то  гложет. 
Пожалуйста, скажи мне, может быть, я смогу чем-то помочь. 
    Он неловко рассмеялся. 
    - Да просто грех портить такую прогулку, - заметил он. - Как подумаю, готов 
себя заставить обежать рысью весь парк.  Не  волнуйся,  дорогая,  все  пройдет. 
Думаю, просто я еще слишком взвинчен - хотя и пора бы  прийти  в  себя.  Служба 
в авиации или ломает человека, или делает его уверенным в себе на всю жизнь. 
    - Значит, ничего особенного? 
    - Да, ничего, и это хуже всего. Если есть что-то реальное, можно  бороться. 
А я просто чувствую смертельную свинцовую тоску - здесь, в груди.  Но ты прости 
меня, малыш! И что я за негодяй - так тебя растревожил! 
    - Но мне так хочется делить с тобой все - даже маленькие тревоги. 
    - Ничего, все прошло - ушло - исчезло. Давай больше не  будем  говорить  об 
этом. 
    Она бросила на него быстрый проницательный взгляд. 
    - Нет, Том, видно, что с тобой что-то неладное. Скажи,  дорогой,  ты  часто 
так себя чувствуешь? Ты выглядишь действительно неважно.  Милый,  сядем  здесь, 
в тени, и ты расскажешь мне обо всем. 
    Они сели в тени огромной решетчатой башни,  футов  на  шестьсот  тянувшейся 
вверх. 
    - У меня есть очень странное свойство, - начал он. - Не  знаю,  говорил  ли 
я об этом кому-нибудь. Когда мне грозит близкая опасность,  у  меня  появляется 
странное предчувствие. Конечно, сегодня это просто нелепо - какая-то  опасность 
в таком тихом  мирном  местечке.  Наверное,  это  доказывает,  как  странно  мы 
устроены. Но сегодня предчувствие в первый раз меня обманывает. 
    - А когда оно у тебя было раньше? 
    - Я был еще мальчишкой, когда однажды  утром  меня  охватило  это  чувство. 
А днем я едва не утонул. Потом я чувствовал то же самое, когда  в  Мортон  Хилл 
пришел грабитель и мне пулей пробило куртку.  Дважды  это  случилось  во  время 
войны; я тогда чудом спасся: противник был значительно  сильнее.  Помню,  когда 
я садился в кабину самолета, у меня возникло  то  же  чувство.  Оно  появляется 
внезапно, как туман в солнечный день. Вот и сейчас  -  то  же  самое  ощущение. 
Посмотри-ка на меня! Ничего не заметно? 
    Она действительно заметила перемену. За минуту из осунувшегося, измученного 
мужчины он превратился в смеющегося мальчишку. Она и сама засмеялась  в  ответ. 
Этот смех и развеял странные предчувствия, наполнив его  душу  живой,  пляшущей 
радостью жизни. 
    - Слава Богу! - воскликнул он. - Это все сделали твои глаза!  Я  просто  не 
мог вынести твой грустный взгляд. Да, это все глупый ночной кошмар. Больше я не 
верю в предчувствия. Теперь, малыш, у  нас  есть  время  прокатиться  разок  до 
ленча. Потом в парке будет полно народу, не  стоит  и  пытаться.  Выбирай,  что 
хочешь: колесо обозрения, летающие лодки, или еще что-нибудь? 
    - Может быть, башню? - спросила она, глядя вверх. - Я думаю, свежий  воздух 
и вид сверху наверняка немного развлекут тебя. 
    Он посмотрел на часы. 
    - Уже больше двенадцати, но, думаю, часа нам хватит. Но похоже,  машина  не 
работает. Эй, кондуктор, что там такое? Мотор сломался? 
    Человек покачал головой и указал на  небольшую  группу  людей,  толпившихся 
у входа. 
    - Они все ждут, сэр. Немного задерживаемся, сэр, механизм осматривают, но я 
жду сигнала с минуты на минуту. Если вы присоединитесь к остальным, обещаю, что 
ждать вам придется недолго. 
    Действительно, едва они приблизились  к  группе,  стальные  двери  отъехали 
в сторону: знак, что машина скоро тронется. Пестрая  толпа  быстро  просочилась 
сквозь вход и теперь стояла на деревянной платформе  в  ожидании.  Народу  было 
немного: парк обычно наполнялся только к середине  дня.  Это  были  добродушные 
и дружелюбные  северяне,  которые  каждый  год  приезжают  погостить  к  родным 
в Нортхэм. Они задрали головы и с любопытством следили  за  человеком,  который 
опускал вниз стальной каркас. Казалось, это было опасное и рискованное занятие, 
но он двигался ловко и быстро, как будто спускался по лестнице. 
    - Вот это да! - сказал кондуктор,  глядя  вверх.  -  Похоже,  Джим  сегодня 
куда-то торопится. 
    - А кто это? - спросил Стэгнейт. 
    - Это Джим  Барнес,  сэр,  наш  лучший  рабочий  на  этом  аттракционе.  Он 
чувствует себя там, наверху,  как  рыба  в  воде.  Да,  Джим  проверяет  каждую 
заклепку, каждый болтик. Этот парень - просто клад. 
    - Но не советую обсуждать с ним религиозные проблемы, - заметил  кто-то  из 
группы. 
    Служитель рассмеялся. 
    - Ну, тогда вы с ним уже знакомы, - заметил он.  -  Да,  не  стоит  спорить 
с ним о религии. 
    - А почему? - поинтересовался офицер. 
    - Да дело в том, что он принимает все слишком близко к сердцу. Но  в  своей 
секте он считается просто светилом. 
    - Ну, это не так уж трудно, - заметил тот, кто знал Джима. - Я слышал,  вся 
паства там - шесть человек.  Джим - из  тех  людей,  для  которых  небо  -  тот 
крохотный кусочек над головой, который он видит. Все остальное  ему  просто  не 
нужно. 
    - Слушайте, не стоит, так  разговаривать  с  ним,  когда  у  него  в  руках 
молоток, - поспешно зашептал кондуктор. - Привет, Джим! Ну, как нынче дела? 
    Человек  быстро  скользнул  вниз,   пролетел   последние   тридцать   футов 
и остановился на перекладине, сохраняя равновесие. Он внимательно  рассматривал 
людей, стоявших в подъемнике. Его фигура в кожаных штанах и куртке, перетянутая 
коричневым  поясом,  из-за  которого  торчали  клещи  и   другие   инструменты, 
порадовала бы глаз художника.  Он  был  высок  и  сухопар,  с  длинными  руками 
и ногами. Все в его облике  говорило  о  гигантской  силе.  Лицо  его  казалось 
удивительным: в  нем  чувствовалось  несомненное  благородство  и  одновременно 
что-то зловещее. У него  были  темные  глаза  и  волосы,  большой  орлиный  нос 
и длинная борода, ниспадавшая на грудь. Одной рукой он держался за перекладину, 
а другой сжимал стальной молоток, покачивая его у колена. 
    - Наверху все готово, - ответил он. - Я поднимусь вместе с вами, если вы не 
против. 
    Он спрыгнул с перекладины и присоединился к остальным. 
    - Наверное, вы всегда следите за подъемником? - спросила молодая леди. 
    - Это моя работа, мисс. С утра до самой ночи, а часто  и  с  ночи  до  утра 
я здесь, наверху. Иногда мне кажется, что я вовсе и не человек, а птица и  лечу 
по воздуху. Когда я лежу вверху на перекладине,  эти  создания  носятся  вокруг 
меня и кричат мне, пока я не начинаю кричать что-то в ответ этим бедным тварям. 
    - Да, у вас серьезная работа, - заметил офицер, глядя вверх на удивительную 
ажурную резьбу из стальных прутьев, которая  четко  выступала  на  фоне  синего 
неба. 
    - Ах, сэр, поверите, нет ни одной гаечки, ни одного винтика, которые  я  бы 
не подкрутил. Вот мои  помощники - молоток  да  гаечный  ключ.  Бог  парит  над 
землей, а я - над Башней, и у меня в руках - власть над жизнью и  смертью,  над 
смертью и жизнью. 
    Гидравлический механизм уже заработал, и подъемник медленно  пополз  вверх. 
Перед ними все шире  открывалась  панорама  побережья  и  бухты.  Зрелище  было 
настолько захватывающим, что пассажиры даже не заметили,  как  платформа  резко 
остановилась на высоте пятисот футов. Барнес пробормотал что, наверное,  что-то 
неладно и, перепрыгнув, как кошка, расстояние, отделявшее их  от  металлической 
решетки, стал быстро карабкаться вверх и исчез из виду. 
    Маленькая пестрая толпа, подвешенная в воздухе, потеряла - в этих необычных 
условиях - свою английскую чопорность и начала обмениваться  замечаниями.  Одна 
пара, называвшая друг друга Долли и Билли, объявила, что  они  звезды  цирковой 
программы  и  вызвала  всеобщий  смех  своими  довольно  остроумными   шутками. 
Пышногрудая мамаша, ее не по годам развитый  ребенок  и  две  супружеские  пары 
составляли благодарную аудиторию. 
    - Ты ведь хотел бы быть моряком, верно?  -  спросил  комик  Билли  мальчика 
в ответ на какую-то реплику. - Послушай, мальчуган, ты кончишь  жизнь  цветущим 
трупом, если не будешь поосторожнее. Вы только  посмотрите,  как  он  стоит  на 
самом краешке! Нет, утром, да еще в такой ранний час я не могу этого вынести. 
    - Не пойму, при чем здесь ранний час? - удивился полный коммивояжер. 
    - Дело в том, что до полудня мои нервы никуда не годятся. Понимаете,  когда 
я смотрю вниз и вижу людей, похожих на  точки,  я  начинаю  весь  дрожать.  Это 
у меня наследственное. Вся моя семья ведет себя так по утрам. 
    - Думаю, - сказала Долли, яркая румяная женщина, - что  вчера  вечером  она 
вела себя точно так же. 
    Последовал общий смех, причем первым захохотал комик. 
    - На этот раз ты просто  сводишь  счеты,  Долли.  Я  не  против,  если  это 
касается драчуна Билли. Он все еще без чувств, как сообщили последние  новости. 
Но когда смеются над моей семьей, я удаляюсь. 
    - Право, пора бы нам всем  удалиться,  -  заявил  коммивояжер,  краснощекий 
господин холерического типа. - Что за безобразие - столько времени держать  нас 
наверху! Я буду жаловаться компании! 
    - Ах, где здесь звонок? - завопил Билли. - Мне нужно срочно позвонить. 
    - Зачем? Позвать официанта? - спросила дама. 
    - Я хочу позвать кондуктора, водителя, кого-нибудь, кто  водит  эту  старую 
калошу вверх и вниз. Что у  них  там,  бензин  кончился  или  пружина  в  часах 
сломалась, или еще что-нибудь стряслось? 
    - Во всяком случае, перед нами прекрасная панорама, - заметил офицер. 
    - Ну, с меня достаточно, - заявил  Билли.  -  Я  уже  получил  свою  порцию 
панорамы, пора закругляться. 
    - Ах, я так волнуюсь, - запричитала полная мамаша. - Надеюсь, с подъемником 
ничего не случилось. 
    - Послушай-ка Долли, подержи меня за куртку. Я  попытаюсь  посмотреть,  как 
идут дела. Ах, Боже мой, мне  дурно,  голова  кружится!  Представляете,  внизу, 
прямо под нами лошадь, и она не больше мыши! Кроме того, я не вижу никого, кого 
бы занимала наша судьба. А где этот старый  пророк  Исайя,  который  поднимался 
с нами? 
    - Он быстренько улизнул, когда увидел, что назревают неприятности. 
    - Нет, вы послушайте,  возмущенно начала Долли. - Хорошенькое дело,  нечего 
сказать. Болтаемся на высоте пятьсот футов и  теряем  драгоценное  время.  А я, 
между прочим, должна сегодня выступать в цирке  в  дневном  спектакле.  Да,  не 
завидую я компании, если они не  потрудятся  спустить  меня  вовремя!  Во  всех 
афишах объявлено, что я буду петь новую песню. 
    - Новую песню? О чем же, Долли? 
    - Ну, скажу вам, это что-то сногсшибательное. Она называется  "По дороге на 
Аскот". Я буду исполнять ее в шляпе диаметром четыре фута. 
    - Послушай, Долли, пока мы здесь ждем, устроим репетицию. 
    - Ах, нет, юная леди нас не поймет. 
    - Я буду очень рада послушать, - воскликнула Мэри  Мак-Лин.  -  Пожалуйста, 
спойте! 
    - Но  слова  написаны  на  шляпе.  Я  не  могу  петь  без  шляпы!   Но  там 
замечательный припев: 

              "Если нужен амулет вам 
              По дороге на Аскот, 
              Попроси у дамы в шляпке. 
              Что размером с колесо". 

    У нее был приятный мелодичный голос и несомненное чувство ритма.  Все стали 
дружно покачиваться в такт. 
    - А теперь все  вместе! - крикнула  она,  и  маленькая  странная  компания, 
которую свел вместе случай, изо всей мочи грянула припев. 
    Это было поистине великолепно, однако никакого ответа снизу не последовало. 
Всем стало ясно, что внизу либо ни о чем не догадываются, либо бессильны что-то 
предпринять. С земли не доносилось ни звука. 
    Пассажиры не на шутку  встревожились.  У  коммивояжера  даже  спал  румянец 
со щек. Билли еще пытался острить, но без успеха. Теперь главным среди них стал 
офицер в синем мундире. Все смотрели на него, наперебой задавая вопросы. 
    - Что вы посоветуете, сэр? Не думаете, что эта штука может упасть? 
    - Нет, никакой опасности нет... Но, тем не менее,  глупо  болтаться  здесь. 
Пожалуй, я попытаюсь  прыгнуть  на  эту  перекладину.  Может,  увижу,  что  там 
стряслось. 
    - Ах, нет, Том, ради Бога, не оставляй, нас! 
    - Да, у некоторых прямо стальные нервы, - заметил Билли. - Легко  сказать - 
рыгнуть через дырку глубиной пятьсот футов. 
    - Смею утверждать, наверняка этот джентльмен делал в войну вещи потруднее. 
    - Ну, я бы на такое не пошел, даже если бы про меня написали во всех афишах 
и газетах. Пусть этим занимается старый Исайя. Это его  работа,  вот  пусть  он 
и делает, нечего мне ему помогать. 
    Три стороны подъемника были сбиты из досок, в которых прорубили окошки  для 
наблюдения. Четвертая, выходящая на море, была  открытой.  Стэгнейт,  насколько 
мог, высунулся наружу и посмотрел вверх. В это время над  ним  раздался  резкий 
металлический звук, как будто лопнула натянутая струна. Наверху, футах в ста от 
него,  показалась  рука,  которая  что-то  быстро  делала   среди   проволочных 
конструкций. Больше ему ничего не удалось рассмотреть, но его успокоил вид этой 
крепкой мускулистой руки, которая что-то дергала, тянула, сгибала и скрепляла. 
    - Все в порядке! - сказал он, и при этих словах его товарищи  по  несчастью 
вздохнули с облегчением. - Там наверху кто-то чинит подъемник. 
    - Это, наверное, старый Исайя, - догадался Билли. Он вытянул шею,  стараясь 
заглянуть за угол. - Правда, я его не вижу,  но,  держу  пари,  это  его  рука. 
Постойте-ка, а что это он держит? Похоже на отвертку или что-то  в  этом  роде. 
Нет, клянусь Богом, это не отвертка, это напильник. 
    Пока он говорил,  наверху  вновь  раздался  резкий  звук.  Офицер  тревожно 
нахмурился. 
    - Черт подери, именно такой звук издавал наш стальной трос, когда  лопался, 
стренга за стренгой. Какого черта этот малый там возится? Эй, наверху!  Что  вы 
там делаете? 
    Человек  прервал  свою  работу  и  теперь   медленно   скользил   вниз   на 
металлическую перекладину. 
    - Все в  порядке,  он  спускается  сюда,  -  успокоил  Стэгнейт  испуганных 
товарищей. - Все хорошо, Мэри. Не бойтесь. Нелепо  думать,  что  он  и  вправду 
хочет оборвать трос, который нас всех держит. 
    Сверху свесились ноги в  ботинках,  потом  появились  кожаные  штаны,  пояс 
с висящими на нем инструментами, затем  возникла  вся  фигура,  и  они  увидели 
неприятное, смуглое лицо рабочего с орлиным носом. Он был  без  куртки,  из-под 
расстегнутой рубашки виднелась волосатая  грудь.  Когда  он  появился,  наверху 
снова раздались резкие лязгающие звуки. 
    Человек начал, не торопясь, спускаться и,  наконец,  встал  балансируя,  на 
перекладину, прислонившись к боковой раме. Он скрестил руки  и  смотрел  из-под 
нависших черных бровей на пассажиров, жавшихся на платформе. 
    - Привет! - крикнул Стэгнейт. - Что там стряслось? 
    Человек стоял молча, не двигаясь, и в его твердом немигающем  взгляде  была 
неуловимая угроза. 
    Офицер рассердился. 
    - Эй! Ты что, оглох? - закричал он. - Долго еще мы будем тут болтаться? 
    Человек молчал. Что-то дьявольское проглядывало в его облике. 
    - Слышишь, парень, я буду на тебя жаловаться! - крикнул Билли прерывающимся 
голосом. - Ты не думай, я этого так не оставлю! 
    - Послушай! - закричал офицер. - У нас здесь  женщины,  и  ты  их  пугаешь. 
Почему мы застряли? Машина сломалась, что ли? 
    - Вы здесь, - медленно ответил человек, - потому что я  вбил  клин  в  трос 
прямо над вами. 
    - Ты что, сломал подъемник? Да как ты посмел! Какое  ты  имеешь  право  так 
пугать женщин и причинять нам столько неприятностей?!  Немедленно  вытащи  этот 
клин или хуже будет! 
    Человек не проронил ни слова. 
    - Ты слышишь что я говорю? Какого черта ты не отвечаешь?  Что еще за шутки! 
С нас хватит твоих глупостей! 
    Мэри Мак-Лин в ужасе схватила своего возлюбленного за руку. 
    - Том, Том! - закричала она. - Посмотри  на  его  глаза,  посмотри  на  эти 
ужасные глаза! Это маньяк! 
    Наконец рабочий шевельнулся. Его темное лицо исказилось от ярости,  злобные 
глаза засветились, как красные угольки, и он потряс  в  воздухе  своей  длинной 
рукой. 
    - Слушайте меня, грешники! - закричал он. - Истинно говорю вам, что те, кто 
безумны к чадам этого мира, и есть помазанники Божии и обитатели  храма!  Итак, 
говорю я вам, настал день когда униженные будут возвышены, а те,  кто погряз во 
грехе, понесут кару за содеянное! 
    - Мама! Мама! - заплакал в ужасе мальчик. 
    - Тише,  тише!  Успокойся,  Джек,  -  уговаривала  малыша  мамаша  и  вдруг 
закричала в порыве женского гнева: 
    - Из-за вас плачет ребенок! Хорош мужчина, нечего сказать! 
    - Лучше ему плакать сейчас, а не в вечной тьме. Пусть стремится спасти свою 
душу, пока еще есть время! 
    Офицер наметанным глазом измерил расстояние над пропастью  до  перекладины. 
Там было добрых восемь футов, а этот малый мог просто столкнуть его, прежде чем 
он успеет ухватиться за решетку. Пытаться прыгать сейчас  было  безрассудством. 
Он вновь сделал попытку вступить в переговоры. 
    - Послушай, парень, твоя шутка зашла слишком далека. Почему ты хочешь нашей 
гибели? Давай по-хорошему, полезай наверх и вытащи этот  клин,  а  мы  согласны 
никому не говорить об этом. 
    Сверху донесся леденящий душу треск. 
    - Боже мой, да это трос лопается! - закричал Стэгнейт.  -  Эй,  ты,  отойди 
в сторону! Я посмотрю, что там! 
    Рабочий вытащил из-за пояса молоток и с яростью помахал им в воздухе. 
    - Остановись,  молодой  человек!  Остановись  или  иди  сюда,  если  хочешь 
приблизить свой конец! 
    - Том, Том, ради Бога, не прыгай! Помогите! Помогите! Помогите! 
    Все разом закричали, взывая о помощи. Человек наблюдал за ними  со  злобной 
усмешкой. 
    - Там нет никого, кто бы вам мог помочь. Они  не  смогут  подняться  вверх, 
даже если и захотят. Вам лучше подумать о своей душе, чтобы не гореть в  вечном 
огне. Слушайте, тот канат, что держит вас всех, лопается пядь  за  пядью.  Есть 
еще один, но, когда лопнет первый, напряжение увеличится, и он тоже  оборвется. 
Вам осталось пять минут жизни и целая вечность впереди. 
    У пленников вырвался стон ужаса. 
    Стэгнейт почувствовал, как у него на лбу выступил холодный  пот.  Он  обнял 
дрожащую девушку. Если бы можно было хоть на минуту отвлечь этого  мстительного 
дьявола, он мог бы прыгнуть и схватиться с ним! 
    - Послушай-ка, дружище! Мы предлагаем тебе способ получше. Ведь  мы  ничего 
не сможем поделать. Если тебе так хочется, поднимайся наверх и  перережь  трос. 
Иди да поскорей, и пусть все наконец кончится! 
    - Э, нет! Тогда вы сможете перепрыгнуть сюда и уцелеть. Нет, раз  я  взялся 
за это дело, я доведу его до конца. 
    Молодого офицера охватила ярость. 
    - Дьявол! - закричал он. - Что ты там скалишь зубы? Ничего, у  тебя  сейчас 
будет повод посмеяться! Эй, кто-нибудь, дайте мне палку! 
    Человек угрожающе замахал молотком. 
    - Итак, вперед! Предстань перед судом! - завыл он. 
    - Он убьет тебя, Том! Ради Бога,  не  надо!  Если  суждено  умереть,  умрем 
вместе! 
    - Я бы не делал этого, сэр, - заметил Билли. - Он собьет вас прежде, чем вы 
перепрыгнете. Долли, дорогая, держись! Обморок нам не поможет.  Мисс, может, вы 
поговорите с ним? Вдруг он вас послушает? 
    - Скажите, почему вы так хотите нашей  смерти? - дрожа  заговорила  Мэри. - 
Что мы вам сделали? Если мы погибнем, вы  наверняка  будете  раскаиваться.  Ну, 
пожалуйста, будьте добрым благоразумным  человеком  и  помогите  нам  вернуться 
назад, на землю. 
    На него с мольбою смотрело нежное прекрасное лицо.  Казалось,  на  какое-то 
мгновение он смягчился. Но спустя секунду черты его опять исказились от злобы. 
    - Я обязан свершить свой долг, женщина. Негоже слуге Господа отвлекаться от 
своей задачи. 
    - Но почему вы считаете, что это ваша задача? 
    - Так повелел мне внутренний голос. Он вещал мне ночью  и  днем.  Я  слышал 
его, когда лежал здесь, наверху, и смотрел на этих грешников.  Они  сновали  по 
улицам, и каждый был  занят  своими  грешными  помыслами.  "Джон  Барнес,  Джон 
Барнес, - говорил голос, - тебе суждено подать знак всему  грешному  поколению, 
вещий знак, который явит им существование Бога и убедит, что  есть  высший  суд 
над грешниками". Разве волен я ослушаться гласа Божьего? 
    - Но ведь это глас Дьявола! - воскликнул Стэгнейт. - Подумай только,  в чем 
согрешила эта девушка или другие, за что ты хочешь лишить их жизни? 
    - Просто вы такие же, как все люди, - не лучше и не хуже. Каждый  день  они 
проходят мимо меня, толпятся на этом  подъемнике.  Я  слышу  их  глупые  крики, 
нелепые песни и суетную болтовню. Их волнуют только плотские  желания.  Слишком 
долго я стоял в стороне, наблюдая за ними и не решался торжественно  возгласить 
это. Но сегодня настал день, день  гнева,  и  уже  приготовлена  жертва.  И  не 
думайте, что речь слабой женщины  может  отвратить  меня  от  ниспосланной  мне 
миссии. 
    - Бесполезно! - заплакала Мэри. - Бесполезно! Я вижу смерть в его глазах. 
    С лязгом лопнула еще одна стренга троса. 
    - Покайтесь, о, грешники!  Покайтесь! - завопил  сумасшедший.  -  Еще  один 
трос - и все кончено! 
    Стэгнейту казалось, что он видит  дурной  сон  -  какой-то  ужасный  ночной 
кошмар. Ведь на войне он столько раз смотрел смерти в глаза. И неужели сейчас в 
самом сердце мирной Англии, он оказался во  власти  какого-то  маньяка?  А  его 
возлюбленная, та, которую он готов заслонить от малейшей опасности,  беспомощно 
стоит перед этим ужасным человеком? Вся энергия, вся мужская гордость  восстали 
в нем. 
    - Ну, нет, мы не умрем, как овцы на  бойне! - воскликнул  он,  бросаясь  на 
деревянную стену подъемника и тряся ее изо всех сил. - Навались, парни!  Выбьем 
стенку! Это доски, они уже поддаются! Вали  стенку!  Отлично!  Еще  раз  -  все 
вместе! Пошла! Теперь сбоку! Пусть летит к чертям! Вот и славно! 
    Они выбили сначала заднюю, а потом и  боковые  стенки  подъемника.  Обломки 
досок и щепки полетели вниз, в бездну. 
    Барнес плясал на своей перекладине с молотком в руках. 
    - Не старайтесь! - орал он. - Это вам не поможет! День искупления пробил! 
    - До боковой перекладины меньше двух футов, - закричал  офицер. - Прыгайте! 
Быстро! Все вместе! Я задержу этого дьявола! 
    Стэгнейт выхватил крепкую трость из рук коммивояжера. Теперь он стоял лицом 
к лицу с сумасшедшим, подзадоривая его прыгнуть на  платформу.  Снова  раздался 
треск, зыбкая платформа стала раскачиваться. Через плечо он увидел, что все его 
товарищи были уже в безопасности на боковой перекладине. Они представляли собой 
странное  зрелище  и  напоминали  потерпевших  крушение:  неровный  ряд  людей, 
уцепившихся за стальную решетку. Однако их ноги стояли на твердом металлическом 
основании.  Всего два стремительных шага, прыжок - и он уже висел рядом с ними. 
В то же мгновение убийца с  молотком  в  руке  перепрыгнул  через  пропасть  на 
платформу.  Только  секунду  они  видели  его  -  и  долгие  годы  это  зрелище 
преследовало их во сне: перекошенное лицо, сверкающие глаза,  разметавшиеся  от 
ветра волосы... Мгновение он балансировал на качающейся платформе.  В следующую 
секунду, с душераздирающим скрежетом платформа  полетела  вниз  вместе  с  ним. 
Наступила  долгая  тишина,  и  затем,  далеко  внизу,  послышался  глухой  стук 
и треск... 

    Побледневшие от ужаса люди вцепились в холодные стальные решетки и смотрели 
вниз, в бездну. Стэгнейт первым прервал молчание: 
    - Все в порядке. Теперь они пришлют  за  нами  спасателей,  -  крикнул  он, 
вытирая пот со лба. - Но, видит Бог, на этот раз едва пронесло... 

    Перевод Е. Нестеровой

_______________________________________________________________________________

    Подготовка текста - Лукьян Поворотов