Артур Конан Дойл



   Вот как это было

    Эта женщина обладала даром медиума. Вот что она записала однажды.
    Некоторые события, которые произошли в тот вечер, я помню очень  отчетливо; 
другие похожи на туманный, прерванный сон. Вот почему трудно рассказать  связно 
всю историю. Я не имею ни малейшего представления,  что  заставило  меня  тогда 
отправиться в Лондон и почему я вернулся так поздно. Все мои поездки  в  Лондон 
как бы слились в одну. Но, начиная с той минуты, когда я  вышел  из  поезда  на 
маленькой станции, я помню все чрезвычайно ясно. Мне кажется, я  могу  пережить 
все заново - каждое мгновенье.
    Хорошо помню, как шел по платформе и смотрел на  освещенные  часы  в  конце
перрона; на них было половина двенадцатого. Помню, как прикидывал, успею ли  до 
полуночи  добраться  домой.  Помню  большой  автомобиль  с   сияющими   фарами, 
сверкающий полированной  медью.  Он  поджидал  меня  у  станции.  Это  был  мой 
новенький "Робур", в тридцать лошадиных сил. Его как раз доставили в тот  день. 
Помню, я спросил моего шофера Перкинса, как машина, и он ответил: "Отлично!"
    - Я поведу сам, - сказал я, забираясь на сиденье водителя.
    - Тут передача работает по-другому, - ответил он. - Может, лучше мне  сесть 
за руль?
    - Нет, мне хочется испытать ее, - настаивал я. И вот мы тронулись. До  дома 
было пять миль.
    Мой  старый  автомобиль  имел  обычный  переключатель  скорости,  вделанный 
в углубление на панели. В новом автомобиле,  чтобы  увеличить  скорость,  нужно 
было нажать на рычаг, расположенный на специальном щите. Научиться  этому  было 
не трудно, и вскоре я был  уверен,  что  все  понял.  Конечно,  глупо  начинать 
осваивать новую машину  в  темноте,  но  ведь  мы  нередко  совершаем  глупости 
и далеко не всегда расплачиваемся за них сполна. Все  шло  хорошо  до  Клейстон 
Хилл. Это один из самых  неприятных  холмов  в  Англии,  длиной  полторы  мили, 
с тремя крутыми поворотами. Мой гараж расположен у самого  подножья,  а  ворота 
выходят на Лондонское шоссе.
    Едва мы миновали выступ этого холма, где самый крутой подъем, как  начались 
неприятности.  Я  вел  на  предельной  скорости  и  хотел  сбросить   газ,   но 
переключатель вдруг заклинило между двумя  скоростями.  Я  вынужден  был  опять 
прибавить газу. Мы мчались на бешеной  скорости.  Я  рванул  тормоза - один  за 
другим они отказали. Это было еще полбеды: у меня оставался боковой тормоз.  Но 
когда я всем телом навалился на него, так, что лязгнула педаль, а результата не 
последовало, я покрылся холодным потом. В это время мы мчались вниз по  склону. 
Ослепительно горели фары,  и  мне  удалось  проскочить  первый  поворот.  Затем 
миновали и второй, хотя чуть не угодили  в  кювет.  Оставалась  всего  миля  по 
прямой и один поворот внизу, а там - ворота гаража.  Если  я  смогу  проскочить 
в это убежище - все  в  порядке:  дорога  к  дому  шла  вверх,  и  машина  сама 
остановится.
    Перкинс вел себя безупречно; я хочу, чтобы об этом  знали.  Он  был  начеку
и сохранял хладнокровие. Вначале я думал, не стоит ли круто повернуть и въехать 
на насыпь, но он как будто прочел мои мысли.
    - Я бы  не  делал  этого,  сэр, - сказал  он. - На  такой  скорости  машина
перевернется и придавит нас.
    Конечно, Перкинс был прав. Он дотянулся  до  выключателя  и  повернул  его. 
Машина шла теперь свободно. Но мы продолжали мчаться на  бешеной  скорости.  Он
схватился за руль. "Я поведу, - крикнул он. - Прыгайте, не упускайте шанс.  Нам 
не одолеть этот поворот. Лучше прыгайте, сэр".
    - Нет, - ответил я. - Я буду  держаться  до  конца.  Прыгай,  если  хочешь, 
Перкинс.
    - Я останусь с вами, - прокричал он.
    Если бы это был мой старый автомобиль, я бы резко нажал назад переключатель 
скорости и посмотрел бы, что будет. Думаю, это сбило бы скорость или  в  моторе 
что-нибудь  сломалось.  По  крайней  мере,  это  был  шанс.  Но  сейчас  я  был 
беспомощен. Перкинс пытался подползти и помочь мне, но что  сделаешь  на  такой 
скорости!  Колеса  свистели,  огромный  корпус  машины  скрипел  и  стонал   от 
напряжения.  Но  фары  ослепительно  сияли,  и  машиной  можно  было  управлять 
с точностью до дюйма. Помню,  я  подумал,  какое  страшное  и  в  то  же  время 
волшебное зрелище мы представляем. Узкая дорога,  и  по  ней  мчится  огромная, 
ревущая золотистая смерть...
    Мы сделали поворот. Одно колесо поднялось над насыпью почти  на  три  фута. 
Я думал, все кончено. Но, покачавшись мгновение, машина выпрямилась и помчалась 
дальше. Это был третий, последний поворот. Оставались ворота гаража.  Они  были 
уже перед нами, но, к счастью, чуть сбоку.  Ворота  находились  около  двадцати 
ярдов  влево  от  шоссе,  по  которому  мы  ехали.  Возможно,  мне  бы  удалось 
проскочить, но, наверное, когда мы ехали по насыпи,  рулевой  механизм  получил 
удар, и руль теперь поворачивался с трудом.  Мы  вынеслись  на  узкую  дорожку. 
Слева я увидел раскрытую дверь  гаража.  Я  изо  всех  сил  крутанул  руль.  Мы 
с Перкинсом свалились друг  на  друга.  В  следующее  мгновение,  со  скоростью 
пятьдесят миль в час, правое колесо ударилось что есть силы  о  ворота  гаража. 
Раздался сильный треск. Я почувствовал, что лечу по воздуху, а потом... О,  что 
было потом!
    Когда сознание вернулось ко мне, я лежал  среди  каких-то  кустов,  в  тени
могучих дубов. Возле меня стоял человек. Вначале я подумал,  что  это  Перкинс, 
но, взглянув снова, увидел, что это Стэнли - юноша, с которым я  дружил,  когда 
учился в колледже. Я всегда чувствовал к нему искреннюю привязанность. 
    Для  меня  в  личности  Стэнли  было  всегда  что-то   особенно   приятное, 
и я гордился, что он симпатизировал мне. Я удивился, увидев его здесь, но я был
как во сне, кружилась голова, я дрожал и воспринимал все, как должное, ни о чем 
не спрашивая.
    - Ну и врезались! - воскликнул я. - Боже мой, как мы врезались!
    Он кивнул, и даже в темноте я увидел его мягкую, задумчивую улыбку. Так мог 
улыбаться только Стэнли.
    Я не мог пошевелиться. Сказать честно,  у  меня  и  не  было  ни  малейшего 
желания двигаться.
    Но чувства мои были удивительно обострены.  При  свете  движущихся  фонарей
я увидел останки автомобиля.
    Я заметил кучку людей и услышал приглушенные голоса.  Там  стояли  садовник 
с женой и еще один или два человека. Они не обращали на меня никакого  внимания 
и суетились вокруг машины. Внезапно я услышал чей-то стон.
    - Его придавило. Поднимайте осторожно! - закричал кто-то.
    - Ничего, это только нога, - ответил другой голос, и я узнал Перкинса.
    - А где хозяин?
    - Я здесь!  -  воскликнул  я,  но,  похоже,  меня  никто  не  услышал.  Все 
склонились над кем-то, лежащим перед машиной.
    Стэнли дотронулся до моего плеча,  и  это  прикосновение  было  удивительно
успокаивающим.  Мне  стало  легко,  и,  несмотря   на   все,   что   случилось, 
я почувствовал себя совершенно счастливым.
    - Ну как, ничего не болит?
    - Ничего, - ответил я.
    - Это всегда так, - кивнул он.
    И вдруг меня охватило изумление. Стэнли! Стэнли! Но  ведь  Стэнли  умер  от
брюшного тифа в Блюмфонтэне во время бурской войны! Это совершенно точно!
    - Стэнли! - закричал я, и слова,  казалось,  застряли  у  меня  в  горле. - 
Стэнли, но ты ведь умер!
    Он посмотрел на меня с той же знакомой мягкой улыбкой.
    - И ты тоже, - ответил он.

    Перевод Е. Нестеровой

_______________________________________________________________________________

    Подготовка текста - Лукьян Поворотов