|
Испанские авторы XV-XX столетий
|
Анонимная эпиграмма
|
Epigrama anónimo
|
Испанский романсеро
Дон Хуан
Граф Гваринос
О Бланке-Нинье
Романс о короле мавров
Rico Franco
|
Romancero español
Venganza de Rico Franco
|
Народная песня
Подражание испанскому
Три мориски
|
Cancionero anónimo
Tres morillas
Zandunga
|
Хуан де Мена
Даме
|
Хорхе Манрике
Строфы...
|
|
Garcilaso de la Vega
"Como la tierna madre, que el doliente..."
|
Луис де Леон
О пребывании в тюрьме
Сонет
Тюрьма
|
Luis de Leon
En la cárcel donde estuvo preso
Soneto
|
Мигель де Сервантес
"Ладьею легкой управляя..."
На катафалк короля Филиппа II в Севилье
"По любви волнам безбрежным..."
Сонет
Сонет
|
Miguel de Cervantes Saavegra
Al túmulo del rey Felipe II en Sevilla
Letra
"Marinero soy de amor..."
Soneto
|
Франсиско де Кеведо
Картины из жизни кабальеро,
предающихся праздности
На того же Гонгору
О том, что происходило в его время,
Кеведо рассказывает в следующем сонете
|
Francisco de Quevedo y Villegas
Contra el mismo don Luis de Góngora
Diana y Acteón
Náufraga nave, que advierte
y no da escarmiento
Pintando la vida de un señor mal ocupado
Pinta Quevedo lo que pasaba en su tiempo
en el siguiente soneto
Soneto
|
Эстебан Мануэль де Вильегас
К ручью
|
Esteban Manuel de Villegas
A una fuente
|
Томас де Ириарте
Гусь и Змея
Гусь и змия
Медведь, мартышка и свинья
|
Tomás de Iriarte y Oropesa
El oso, la mona y el cerdo
El pato y la serpiente
|
Густаво Адольфо Беккер
"В пыли, забытая, немая..."
"Два огненных языка..."
"Если у тебя, у синеглазой..."
"Настала ночь. Мне не было приюта..."
"Хочешь, чтоб тонкий нектар твои губы..."
"Черны мои кудри, как знойная ночь..."
"Я не помню, что мне снилось..."
"Я не спал, я странствовал по краю..."
|
Gustavo Adolfo Bécquer
"Del salón en el ángulo oscuro..."
"Dos rojas lenguas de fuego..."
"Llegó la noche y no encontré un asilo..."
"No sé lo que he soñado..."
"Tu pupila es azul y, cuando ries..."
"Yo soy ardiente, yo soy morena..."
|
Мигель де Унамуно
Кровь души
"Саламанка! Саламанка!.."
|
Miguel de Unamuno
Castilla
|
Рамон Мария дель Валье Инклан
Георгики
Облетевшая роза
Роза моего апреля
Северная марина
Хаке из Мединики
|
Ramón María del Valle Inclán
El Jaque de Medinica
El pasajero
Garrote vil
Geórgica
Marina norteña
Rosa de mi Abril
Rosa de sanatorio
Rosa deshojada
|
Мануэль Мачадо
Кармен
Кастилия
Росарио
|
Manuel Machado y Ruiz
Carmen
Castilla
Rosario
|
Леон Фелипе
Дознание
О поэзии
|
León Felipe Camino
Interrogatorio
Poesía
|
Хорхе Гильен
Кони
|
Jorge Guillén
En plenitud
Las doce en el reloj
Los jardines
Unos caballos
|
Луис Сернуда
Опускается вечер
Прозрачная вода
|
Luis Cernuda
Clearwater
Contigo
El andaluz
Niño tras un cristal
|
Рафаэль Альберти
Бой быков
"Подари мне, сестренка, платок..."
Яшмовый конь
|
Rafael Alberti
Alguien
Corrida de toros
El jinete de jaspe
Galope
Grumete
Pirata
Pregón
|
Мигель Эрнандес
Вальс влюбленных, неразлучных навеки
Ветер народа
Гнетет поля предчувствие дождя
Запахи
"Наваха, зарница смерти..."
Улыбаться с веселой печалью оливы
"У моря с тобою хочу быть один..."
|
Miguel Hernández
"Un carnívoro cuchillo..."
|
Анонимная эпиграмма
к началу страницы
* * *
Мой критик, надоевший всем глупец,
В моих стихотвореньях зачастую
Пытается найти строку плохую
И с радостью находит наконец.
А я его труды листаю снова,
Найти желая сносную строку.
Однако так себе и не могу
Доставить удовольствия такого.
"Mi censor, nimio a mi ver..."
* * *
Сатира критке под стать,
Но, как с собаками бывает,
Одна довольна тем, что лает,
Другой бы только всех кусать.
"¿Crítica o sátira cuadra?.."
* * *
Врач объявил: "Сомнений нет, -
Больной оставил этот свет.
Он явно мертв". - "Ах, врач, да нешто
Я мертв?" - пришел в себя больной.
А врач ему: "Молчи, невежда.
Не знаешь, так не спорь со мной."
"- No hay que dudar, está yerto..."
Переводы В. Васильева
_____________________________________
* * *
У нас достойная семья:
отец мой лечит люд окрестный,
мой старший брат - священник местный,
и, наконец, могильщик - я.
Кто занемог, - чтоб не усоп, -
папашу кличут в одночасье,
за ним мой брат выходит в рясе,
а там и я тащу свой гроб.
Когда объявится больной,
и денег в доме маловато,
не надо звать отца и брата, -
пошлите сразу же за мной.
"- Tengo a mi padre doctor..."
* * *
О равенстве, что было сил,
кричал горбатый на дебатах.
- Хотите, - я его спросил, -
чтоб в мире не было горбатых -
или чтоб каждый горб носил?
"¡Igualdad!, oigo gritar..."
* * *
Напьется бедный - дело плохо,
все тычут пальцем: "Выпивоха!"
А если пьяница богат:
"Хорош красавчик!" - говорят.
"Cuando se emborracha un pobre..."
Переводы П. Грушко
_____________________________________
к началу страницы
* * *
- No hay que dudar, está yerto,
ya expiró - dijo el doctor,
y el enfermo: No, señor
- le contestó -, no estoy muerto.
El médico, que lo oyó,
mirándole con desprecio,
le replicó: - Calle el necio,
¿querrá saber más que yo?
* * *
Mi censor, nimio a mi ver,
hallar en mi obra procura
algo digno de censura,
y al fin logra ese placer.
Yo, indulgente más que justo,
en sus obras quiero hallar
algo que pueda alabar;
pero no logro ese gusto.
* * *
¿Crítica o sátira cuadra?
¿Qué ventaja gana o pierde?
La una es el perro que ladra,
la otra es el perro que muerde.
* * *
- Tengo a mi padre doctor
- dijo a Vicente Ventura -,
mi hermano mayor es cura
y yo soy enterrador.
Cuando alguno enferma aquí,
lo ve mi padre temprano,
a seguida va mi hermano,
después me llaman a mí.
Quien ahorrar quiera dinero
y enfermo se llegue a ver
lo mejor que puede hacer
es llamarme a mi primero.
* * *
¡Igualdad!, oigo gritar
al jorobado Torroba,
y me ocurre preguntar:
¿Querrá verse sin joroba,
o nos querrá jorobar?
* * *
Cuando se emborracha un pobre
le dicen el borrachón;
cuando se emborracha un rico,
¡qué gracioso es el señor!
_________________________________
Испанский романсеро
к началу страницы
Дон Хуан
К ранней мессе кабальеро
Шел однажды в божий храм,
Не затем, чтоб слушать мессу, -
Чтоб увидеть нежных дам,
Дам, которые прекрасней
И свежее, чем цветы.
Но безглазый желтый череп
Оказался на пути.
Пнул ногой он этот череп,
Наподдал его ногой.
Зубы в хохоте ощерив,
Прянул череп, как живой.
"Я тебя к себе на праздник
Приглашаю ввечеру".
"Ты не смейся, кабальеро,
Нынче буду на пиру".
В дом смущенный кабальеро
Воротился в тот же час.
Долго он ходил угрюмый.
Наконец и день угас.
А когда спустился вечер,
Стол накрыть послал он слуг.
Не успел вина пригубить,
В дверь раздался громкий стук.
Тут пажа он посылает,
Чтобы тот открыл запор.
"Ты спроси-ка, твой хозяин
Помнит ли наш уговор?"
"Да, мой паж, скажи, что помню,
Пусть он входит, так и быть".
Череп сел в златое кресло,
Но не хочет есть и пить.
"Не затем, чтоб есть твой ужин,
Я явился в час ночной,
А затем, чтоб ровно в полночь
В церковь ты пошел со мной".
Чуть пробило час полночный,
На дворе петух поет.
И они идут ко храму,
Только полночь настает.
Там открытую могилу
Видит рыцарь посреди.
"Ты не бойся, кабальеро,
Ты входи туда, входи.
Будешь спать со мною рядом
И вкушать мою еду".
"Бог не дал мне позволенья,
Я в могилу не войду".
"Если бы не имя божье,
Что хранит тебя от зла,
Если б ладанка на шее
Твою душу не спасла,
Ты б живым вошел в могилу
За недобрые дела.
Так ступай же, недостойный,
Снова в дом к себе вернись.
Если череп повстречаешь,
Низко, низко поклонись.
Прочитавши "патер ностер",
В землю ты его зарой,
Если хочешь, чтоб по смерти
То же сделали с тобой".
Перевод Д. Самойлова
_______________________________
к началу страницы
О Бланке-Нинье
"Когда бы я снял доспехи
И раздетым уснуть посмел,
Увидела б ты, сеньора,
Что я, словно солнце, бел.
Но семь лет я в броню закован,
Семь лет я сражаюсь в ней,
И кажется мое тело
Чернейшей сажи черней".
"Ложись, мой сеньор, не бойся,
Доспехи тяжкие сняв, -
Охотиться в горы Леона
Надолго уехал граф".
"Пусть орлы заклюют его сокола
И псы его взбесятся там,
Пусть конь его сбросит и волоком
Притащит домой по камням!"
Внезапно с охоты в замок
Вернулся граф в эту ночь:
"Что ты делаешь, Бланка-Нинья,
Отца-предателя дочь?"
"Сеньор, перед сном я косы
Расчесывала, скорбя,
Ведь ты отправился в горы,
И я одна без тебя".
"К чему притворяться, Бланка,
Язык твой проклятый лжет;
Чей это конь, скажи мне,
Внизу под стеною ржет?"
"Сеньор, это вам подарок,
Его прислал мой отец".
"А чьи доспехи в прихожей,
Признайся мне, наконец?"
"Сеньор, и это подарок,
Он прислан братом моим".
"А чье там копье, я вижу,
Блестит острием стальным?"
"Возьмите его, возьмите,
Вонзите его в меня,
Увы, мой граф, я виновна"
И смерть заслужила я".
Перевод Р. Морана
________________________________
к началу страницы
Романс о короле мавров
"Валенсия, ах, Валенсия!
Валенсия, валенсианка!
Вчера была мавританкой,
Сегодня ты христианка.
Но скоро вернутся мавры,
Я это тебе предрекаю,
Королю христиан я саблей
Бороду обкорнаю;
Супруга его, королева,
В служанках моих завянет,
А дочь его, недотрога,
Наложницей моей станет".
Добрый король эти речи
Услышал по воле божьей;
Пошел во дворец к инфанте,
Она почивала на ложе.
"Дочь моя дорогая,
Немедля покинь свою спальню!
Радость моего сердца,
Надень свой наряд пасхальный,
И выйди навстречу мавру,
И его задержи речами".
"Скажи мне, скажи, красотка,
Почему ты одна на поляне?"
"Отец мой в поход уехал,
В часовне мать на молитве,
А старший брат мой, Фернандо,
Врагами зарублен в битве".
"Скажи мне, скажи, красотка,
Что за крики сюда долетают?"
"Это пажи в конюшне
Коням овес засыпают".
"Скажи мне, скажи, красотка,
Не копья ли там засверкали?"
"Это пажи толпою
Охотиться поскакали".
И часу не миновало,
Король мавританский схвачен.
"Скажи мне, скажи, красотка,
Какой мне конец предназначен?"
"Заслуги твои нам известны,
Конец тебя ждет по заслугам:
Сожгут на костре тебя, нехристь,
И пепел развеют над лугом".
Перевод В. Столбова
________________________________
к началу страницы
Rico Franco
Веселой тешились охотой
Король и рыцари его;
Веселой тешились охотой, -
И не убили ничего.
Все сокола их разлетелись,
И утомил бесплодный путь,
Все сокола их разлетелись, -
Настало время отдохнуть.
Поблизости был древний замок,
Там, где кончался темный лес;
Поблизости был древний замок,
А в нем прекрасная Иньес.
Ее увидел рыцарь Рико, -
И все на свете позабыл;
Ее увидел рыцарь Рико, -
И деву страстно полюбил.
Наутро, замок покидая,
Еще при блеске ранних рос,
Наутро, замок покидая,
Коварно деву он увез.
- Не об отце ль, Иньес, ты плачешь?
Забудь: не встанет больше он.
О брате ли, Иньес, ты плачешь?
Моим мечом он поражен.
- Не плачу я, сеньор любезный,
Но мне наряд мешает мой,
Мне дайте нож, сеньор любезный:
Я длинный шлейф обрежу свой.
Тогда учтиво рыцарь Рико
Кинжал толедский подает,
Тогда учтиво рыцарь Рико,
Полет коня замедлив, ждет.
Лицо Иньес к нему склоняет,
Чтоб взор ее он видеть мог,
И в грудь ему Иньес вонзает
В Толедо кованный клинок.
Перевод В. Брюсова, 1915
"Venganza de Rico Franco"
___________________________________
к началу страницы
Граф Гваринос
(Древняя гишпанская историческая песня)
Худо, худо, ах, французы,
В Ронцевале было вам!
Карл Великий там лишился
Лучших рыцарей своих.
И Гваринос был поиман
Многим множеством врагов;
Адмирала вдруг пленили
Семь арабских королей.
Семь раз жеребей бросают
О Гвариносе цари;
Семь раз сряду достается
Марлотесу он на часть.
Марлотесу он дороже
Всей Аравии большой.
"Ты послушай, что я молвлю,
О Гваринос! - он сказал. -
Ради Аллы, храбрый воин,
Нашу веру приими!
Все возьми, чего захочешь,
Что приглянется тебе.
Дочерей моих обеих
Я Гвариносу отдам;
На любой из них женися,
А другую так возьми,
Чтоб Гвариносу служила,
Мыла, шила на него.
Всю Аравию приданым
Я за дочерью отдам".
Тут Гваринос слово молвил;
Марлотесу он сказал:
"Сохрани господь небесный
И Мария, мать его,
Чтоб Гваринос, христианин,
Магомету послужил!
Ах! во Франции невеста
Дорогая ждет меня!"
Марлотес, пришедши в ярость,
Грозным голосом сказал:
"Вмиг Гвариноса окуйте,
Нечестивого раба;
И в темницу преисподню
Засадите вы его.
Пусть гниет там понемногу,
И умрет, как бедный червь!
Цепи тяжки, в семь сот фунтов,
Возложите на него,
От плеча до самой шпоры -
Страшен в гневе Марлотес!
А когда настанет праздник,
Пасха, Святки, Духов день, -
В кровь его тогда секите
Пред глазами всех людей".
Дни проходят, дни проходят,
И настал Иванов день;
Христиане и арабы
Вместе празднуют его.
Христиане сыплют галгант;
Мирты мечет всякий мавр.
В почесть празднику заводит
Разны игры Марлотес.
Он высоко цель поставил,
Чтоб попасть в нее копьем.
Все свои бросают копья,
Все арабы метят в цель.
Ах, напрасно! Нет удачи!
Цель для слабых высока.
Марлотес велел во гневе
Чрез герольда объявить:
"Детям груди не сосати,
А большим не пить, не есть,
Если цели сей на землю
Кто из мавров не сшибет!"
И Гваринос шум услышал
В той темнице, где сидел.
"Мать святая, чиста дева!
Что за день такой пришел?
Не король ли ныне вздумал
Выдать замуж дочь свою?
Не меня ли сечь жестоко
Час презлой теперь настал?"
Страж темничный то подслушал.
"О Гваринос! свадьбы нет;
Ныне сечь тебя не будут;
Трубный звук не то гласит...
Ныне праздник Иоаннов;
Все арабы в торжестве.
Всем арабам на забаву
Марлотес поставил цель.
Все арабы копья мечут,
Но не могут в цель попасть;
Почему король во гневе
Чрез герольда объявил:
"Пить и есть никто не может,
Буде цели не сшибут".
Тут Гваринос встрепенулся;
Слово молвил он сие:
"Дайте мне коня и сбрую,
С коей Карлу я служил;
Дайте мне копье булатно,
Коим я врагов разил.
Цель тотчас сшибу на землю,
Сколь она ни высока.
Если ж я сказал неправду,
Жизнь моя у вас в руках".
"Как! - на то тюремщик молвил, -
Ты семь лет в тюрьме сидел,
Где другие больше года
Не могли никак прожить;
И еще ты думать можешь,
Что сшибешь на землю цель?
Я пойду сказать инфанту,
Что теперь ты говорил".
Скоро, скоро поспешает
Страж темничный к королю;
Приближается к инфанту
И приносит весть ему:
"Знай: Гваринос-христианин,
Что в тюрьме семь лет сидит,
Хочет цель сшибить на землю,
Если дашь ему коня".
Марлотес, сие услышав,
За Гвариносом послал;
Царь не думал, чтоб Гваринос
Мог еще конем владеть.
Он велел принесть всю сбрую
И коня его сыскать.
Сбруя ржавчиной покрыта,
Конь возил семь лет песок.
"Ну, ступай! - сказал с насмешкой
Марлотес, арабский царь, -
Покажи нам, храбрый воин,
Как сильна рука твоя!"
Так, как буря разъяренна,
К цели мчится сей герой;
Мечет он копье булатно -
На земле вдруг цель лежит.
Все арабы взволновались,
Мечут копья все в него;
Но Гваринос, воин смелый,
Храбро их мечом сечет.
Солнца свет почти затмился
От великого числа
Тех, которые стремились
На Гвариноса все вдруг.
Но Гваринос их рассеял
И до Франции достиг,
Где все рыцари и дамы
С честью приняли его.
Перевод Н. Карамзина, 1789
_________________________________
к началу страницы
Venganza de Rico Franco
A caza iban, a caza
los cazadores del rey,
ni fallaban ellos caza,
ni fallaban que traer.
Perdido habían los halcones,
¡mal los amenaza el rey!
Arrimáronse a un castillo
que se llamaba Maynés.
Dentro estaba una doncella
muy fermosa y muy cortés;
siete condes la demandan,
y así facían tres reyes.
Robárala Rico Franco,
Rico Franco aragonés;
llorando iba la doncella
de sus ojos tan cortés.
Falágala Rico Franco,
Rico Franco aragonés;
- Si lloras tu padre o madre,
nunca más vos los veréis,
si lloras los tus hermanos,
yo los maté todos tres.
- No lloro padre ni madre,
ni hermanos todos tres;
mas lloro la mi ventura
que no sé cuál ha de ser.
- Prestédesme, Rico Franco,
vuestro cuchillo lugués,
cortaré fitas al manto,
que no son para traer -.
Rico Franco de cortese
por las cachas lo fue tender;
la doncella que era artera
por los pechos se lo fue a meter,
así vengó padre y madre,
y aun hermanos todos tres.
_________________________________
Народная песня
к началу страницы
Подражание испанскому
Только б ты, кого так пылко
Я люблю, была со мной,
Ты, да хересу бутылка,
Ты, да конь мой вороной,
Ты, да добрая сигара,
Ты, да меткое ружье,
Ты, да звонкая гитара,
Вот все счастие мое!
Легким станом, ножкой ловкой
Ты мне гибельно-мила;
Ты глядишь такой плутовкой,
Что с ума меня свела.
Взвейся ж выше в вихре пляске,
В позе неги и любви,
И хоть только до подвязки
Видеть ножки дай свои!
Перевод В. Бенедиктова, 50-е годы XIX в.
"Zandunga"
______________________________
к началу страницы
Три мориски
Три мориски мне милей
чем весь Хаэн:
Айша, Фáтима, Марьен.
Разодеты и красивы,
три мориски рвут оливы
и несут их через нивы
в свой Хаэн:
Айша, Фатима, Марьен.
И несут их через нивы,
нелегко нести оливы,
возвратились еле живы
в свой Хаэн:
Айша, Фатима, Марьен.
Три мориски, три газели,
рвали яблоки и пели,
только к вечеру поспели
в свой Хаэн:
Айша, Фатима, Марьен.
Кто вы, снов моих смуглянки?
"Все мы нынче христианки,
а по крови - мавританки,
как Хаэн:
Айша, Фатима, Марьен.
Перевод П. Грушко
"Tres morillas"
____________________________
к началу страницы
Tres morillas
Tres morillas me enamoran
en Jaén:
Axa y Fátima y Marién.
Tres morillas tan garridas
iban a coger olivas,
y hallábanlas cogidas
en Jaén:
Axa y Fátima y Marién.
Y hallábanlas cogidas,
y tornaban desmaídas
y las colores perdidas
en Jaén:
Axa y Fátima y Marién.
Tres moricas tan lozanas,
iban a coger manzanas
y hallábanlas tomadas
en Jaén:
Axa y Fátima y Marién.
Díjeles: ¿Quién sois, señoras,
de mi vida robadoras?
Cristianas que éramos moras
en Jaén:
Axa y Fátima y Marién.
______________________________
к началу страницы
Zandunga
Tu Zandunga y un cigarro
Y una caña de Xerés,
Mi jamelgo y mi trabuco,
¿Qué más gloria puede haber?
¡Ay Manola, qué jaleo!
No ya tanto zarandeo,
Que me turbo, me mareo
Sólo a ver tu guardapiés.
Con tu pierna y tu talle
Vas derramando la sal
Y a los hombres dejas muertos
Con tu modo de mirar.
¡Quién me disputa el derecho
De gozar tu blanco pecho,
Cuando me encuentro deshecho
Al mirar tu guardapiés!
Eres tan zaragatera
Cuando empiezas a bailar,
Que con ese cuerpecito
Me haces desesperar.
Otro salto que me obligas,
Vuélvame a enseñar las ligas
Que estoy pasando fatigas
Por mirar tu guardapiés.
______________________________
Хуан де Мена
(1411 - 1456)
к началу страницы
Даме
Вы, мой свет, неотразимы.
Потому-то, ангел мой,
против воли вы любимы
всеми, в том числе и мной.
В вашей воле, дорогая,
никого не полюбить,
но любить вас больше рая
вы не в силах запретить.
И пускай неумолимы
вы, но с вашей красотой
вы пребудете любимы
всеми, в том числе и мной.
Перевод С. Гончаренко
__________________________
Хорхе Манрике
(1440 - 1478)
к началу страницы
Строфы, которые сложил дон Хорхе Манрике
на смерть магистра ордена Сант-Яго
дона Родриго Манрике, своего отца
(фрагменты)
I
Опомнись от сна, душа,
и разуму пищу дай,
созерцая,
как жизнь проходит, спеша,
как приходит смерть невзначай
столь немая;
как радость становится тленной
и влечет потом за собою
скорби года,
и кажется нам неизменно
что в прошлом время любое
лучше всегда.
II
Когда настоящее судим,
как будто бы время в могилу,
как вода, утекло,
и если мудры мы будем, -
отдадим то, что не наступило,
за то, что прошло.
Да не заблуждается тот,
кто мыслит, что вечно станет
надежда длиться;
нет, все, что он видит, пройдет,
исчезнет, лишь час настанет
очам закрыться.
III
Ведь наши жизни - лишь реки,
и путь им дан в океан,
который - смерть;
туда уходят навеки
потоки державных стран,
покинув твердь;
и реки любой длины
все в то же море текут,
и ручьи;
свой путь окончив, равны,
кто трудом своих рук живут
и богачи.
VII
Взгляните, сколь малоценно
все то, что мы догоняем,
порой - бегом:
в сей жизни предательски бренной
мы это раньше теряем,
чем сами умрем.
То старость нас подкосила,
то с нами случай жестокий
происходит,
и вот столь нужная сила
в дни власти самой высокой
уходит.
VIII
Скажите мне: нежный глянец,
и свежесть, и красота,
и прелесть,
лица белизна и румянец,
лишь старость пришла, куда
они делись?
А юности легкость и сила,
изящество и доверье,
и ярость, -
все становится тяжко и хило,
когда стучится к нам в двери
старость.
X
Богатство, званье, убранство
нас внезапно и слишком скоро
оставляют;
как просить у них постоянства:
неверная ими сеньора
управляет.
Это блага Фортуны, они
в ее колесе торопливом
кружатся,
оно же бежит искони
и не может перед счастливым
задержаться.
XVII
От красавиц былых что осталось?
Где прически, духи, наряды,
опахала?
И куда то пламя девалось,
что влюбленных слова и взгляды
зажигало?
Где теперь трубадуры былые,
мелодичные песни хоров,
звуков прелесть?
Где пляски, игры шальные,
где камчатые ткани танцоров
шелка шелест?
XXIII
Сколько герцогов, графов прекрасных,
властелинов духовных, мирских,
мужей дела,
таких, на взгляд наш, всевластных,
смерть, скажи, где ты спрятала их,
куда дела?
Где подвиги те, что они
в дни войны и в дни мира победно
вершили?
Непреклонная искони,
ты их превращаешь бесследно
в горсть пыли.
XXIV
Войска, оружье, посты,
штандарты, хоругви, стяги
и знамена,
неприступные замки, мосты,
парапеты, стены, овраги,
бастионы,
глубокие рвы, укрепленья, -
вся военная оборона, -
что пользы в ней?
Ты придешь и в одно мгновенье
все это пробьешь разъяренно
стрелой своей.
XXV
Для добрых людей защита,
добродетелью славный, великий
сердцем своим,
столь храбрый и столь знаменитый,
был магистр дон Родриго Манрике
всеми любим;
деянья его несравненны,
не мне выхвалять уместно
его дела;
не хочу набавлять им цену,
всему миру молва известна,
что о них шла.
XXVI
Что за друг для своих друзей!
И какой господин для домашних
и для родных!
А для недругов - враг всех страшней,
и какой же вождь для бесстрашных,
духом прямых!
Что за разум для посвященных!
Как любил шутить с шутниками!
С каким умом!
Столь добрый для подчиненных,
с задирами и врагами
был он львом!
XXXIII
Сколько раз свою жизнь на поля
сражений он ставкою ставил,
как совесть велела,
и подлинного короля
делами своими славил
открыто и смело;
он свершил такие деянья,
о которых ни в коей мере
и не рассказать, -
и вот в его город Оканья
явилась смерть, чтоб в двери
его постучать.
XL
И с ясностью мысли такою,
сохранив все чувства людские
в смертном недуге,
он рядом с верной женою,
а вокруг - сыновья родные,
братья и слуги, -
отдал душу тому, кто дал
ему душу на небе во славе
сиянья,
и хотя он жизнь потерял,
но нам в утешенье оставил
воспоминанье.
Перевод О. Савича
____________________________________
Гарсиласо де ла Вега
(1501 - 1536)
к началу страницы
* * *
Como la tierna madre, que el doliente
hijo le está con lágrimas pidiendo
alguna cosa, de la cual comiendo
sabe que ha de doblarse el mal que siente,
y aquel piadoso amor no le consiente
que considere el daño que haciendo
lo que le pide hace, va corriendo,
aplaca el llanto y dobla el accidente,
así a mi enfermo y loco pensamiento
que en su daño os me pide, yo querría
quitalle este mortal mantenimiento.
Mas pídemelo y llora cada día
tanto, que cuanto quiere le consiento,
olvidando su suerte y aun la mía.
_____________________________________________
Луис де Леон
(1527 - 1591)
к началу страницы
О пребывании в тюрьме
Я заточен был в келью эту
По вредоносному навету
Завистников, но здесь обрел
Освобождение от зол,
Присущих суетному свету;
Мой стол был скуден, кров убог,
Зато я был весь этот срок
Наедине с тобой, о боже,
Я не завидовал, мне тоже
Никто завидовать не мог.
Перевод М. Донского
"En la cárcel donde estuvo preso"
_________________________________
к началу страницы
Тюрьма
Здесь ложь и зависть пять лет
Держат меня в заточеньи.
Но есть отрада в смиреньи
Тому, кто покинул свет,
Уйдя от злого волненья.
И в этом доме убогом,
Как в поле блаженства, он
Равняется только с богом
И мыслит в покое строгом,
Не прельщая, не прельщен.
Перевод В. Парнаха
"En la cárcel donde estuvo preso"
_________________________________
к началу страницы
Сонет
Скорей, мой свет, с блеснувшею зарей
Красу кудрей скрути узлом богатым,
Грудь окружи и жесткость сердца златом,
И мрамор шеи цепью золотой.
Яви порыв и чистый, и святой
В движеньи к небу рук и глаз крылатом -
И, жалкий, вспряну жалостью приятым:
О несравненная, играй и пой!
Так говорю я и в мечтаньи странном
Ее воображаю пред собою,
Смиренно обожаю и люблю.
И мечется душа, живя обманом,
И предстоит безумною судьбою
Мне смех ее, когда я слезы лью.
Перевод Ю. Верховского
"Soneto"
_______________________________________
к началу страницы
En la cárcel donde estuvo preso
Aquí la envidia y mentira
me tuvieron encerrado,
dichoso el humilde estado
del sabio que se retira
de aqueste mundo malvado,
y con pobre mesa y casa
en el campo deleitoso
con sólo dios se compasa,
y a solas su vida pasa,
ni envidiado ni envidioso.
___________________________
к началу страницы
Soneto
Agora con la aurora se levanta
mi luz, agora coge en rico ñudo
el hermoso cabello, agora el crudo
pecho ciñe con oro, y la garganta.
Agora vuelta al cielo pura y santa,
las manos y ojos bellos alza, y pudo
dolerse agora de mi mal agudo;
agora incomparable tañe y canta.
Ansí digo, y del dulce error llevado,
presente ante mis ojos la imagino,
y lleno de humildad y amor la adoro.
Mas luego vuelve en sí el engañado
ánimo, y conociendo el desatino,
la rienda suelta largamente al lloro.
_____________________________________
Мигель де Сервантес Сааведра
(1547 - 1616)
к началу страницы
* * *
Ладьею легкой управляя,
Блуждал я по морю любви.
То страх, то смелость ощущая,
Нигде не открывал земли!
Одно прелестное светило
Сияло на пути моем;
Оно моей надеждой было,
Я видел путь и плыл по нем.
Но ах! с тех пор, как туча скрыла
Его сиянье от меня,
С тех пор на небе нет светила,
С тех пор лишен надежды я!
Взойди опять, звезда златая,
И путь мой снова озаряй,
Меня от бури сохраняя,
Вовек, вовек не покидай!
Перевод В. Жуковского, 1804
"Marinero soy de amor..."
_________________________________
к началу страницы
* * *
По любви волнам безбрежным
Мореход любви плыву я,
Но не светит мне надежда,
Что могу войти я в гавань.
Путь держу я за звездою,
Что мне издали сияет -
Лучезарней и прекрасней,
Чем все звезды Палинуро.
Приведет куда не знаю
Та звезда - плыву в смятеньи,
Беззаботный, полн заботы,
Устремясь к ней всей душою.
О звезда, твоим сияньем
Лишь одним живу, дышу я,
И в тот миг, как ты погаснешь,
В тот же миг умру и я.
Перевод М. Ватсон, 1905
"Marinero soy de amor..."
_________________________________
к началу страницы
На катафалк короля Филиппа II в Севилье
(Хвостатый сонет)
Свидетель бог, я нем; сознаться надо,
Здесь всякий онемеет в восхищенье.
Чтоб описать сие сооруженье.
Я отдал бы червонный без досады.
Клянусь Христом, всё, что доступно взгляду,
Мильоны стоило, и, без сомненья,
Севилье в славу, Риму в посрамленье
Столетье простоит сия громада.
Бьюсь об заклад, монарший дух, пожалуй,
Покинул вертограды горней славы,
Чтоб насладиться этими местами.
Сие услышав, некий бравый
Вскричал: "Сеньор солдат, клянусь, вы правы!
Тот подлый лжец, кто будет спорить с вами!"
И с этими словами
Он шляпу сдвинул, огляделся лихо
И прочь пошел. И снова стало тихо.
Перевод А. Косс
"Al túmulo del rey Felipe II en Sevilla"
____________________________________________
к началу страницы
Сонет
Святая дружба, легкими крылами,
Оставив долу лишь свой облик лживый,
Вознесшаяся в эмпирей счастливый
К блаженным душам высоко над нами,
Откуда указуешь временами
На скрытый покрывалом мир правдивый,
Где иногда сквозят к добру порывы,
Чтоб разразиться злобными делами, -
Сойди с небес иль запрети отныне,
Чтобы обман ходил в твоем уборе
И строил козни искреннему рвенью.
Затем что ложь царит в твоей личине
И бедная земля вернется вскоре
К первоначальной распре и смятенью.
Перевод М. Лозинского
"Soneto"
____________________________________
к началу страницы
Сонет
Святая дружба, легкими крылами
Лишь тень свою оставив нам, земным,
К блаженным душам, к небесам родным
Ты быстро взмыла вышними краями.
Благоволи оттуда вскрыть над нами
Из-под покрова истый строй таким,
Что наша ревность к подвигам благим
Вдруг просквозит за жалкими делами.
Сойди с небес, о дружба! Запрети
Обманщику твоим слугой рядиться,
Чтоб не погибла лучших чувств услада.
Коль мнимых дружб ты не сметешь с пути,
Весь мир в борьбу мгновенно обратится,
А в ней начало смуты и разлада.
Перевод Ю. Верховского
"Soneto"
_______________________________________
к началу страницы
* * *
Marinero soy de amor
Y en su piélago profundo
Navego sin esperanza
De llegar a puerto alguno.
Siguiendo voy a una estrella
Que desde lejos descubro,
Más bella y resplandeciente
Que cuantas vió Palinuro.
Yo no sé adónde me guía,
Y así navego confuso,
El alma a mirarla atenta,
Cuidadosa y con descuido.
Recatos impertinentes,
Honestidad contra el uso,
Son nubes que me la encurben
Cuando más verla procuro.
¡Oh clara y luciente estrella
En cuya lumbre me apuro!
Al punto que te me encubras,
Será de mi muerte el punto.
________________________________
к началу страницы
Al túmulo del rey Felipe II en Sevilla
(Soneto con estrambote)
¡Voto a Dios que me espanta esta grandeza
y que diera un doblón por describilla!
Porque ¿a quién no sorprende y maravilla
esta máquina insigne, esta riqueza?
Por Jesucristo vivo, cada pieza
vale más de un millón, y que es mancilla
que esto no dure un siglo, ¡oh gran Sevilla!,
Roma triunfante en ánimo y nobleza.
Apostaré que el ánima del muerto,
por gozar este sitio, hoy ha dejado
la gloria donde vive eternamente.
Esto oyó un valentón y dijo: "Es cierto
cuanto dice voacé, señor soldado,
y el que dijere lo contrario miente".
Y luego, incontinente,
caló el chapeo, requirió la espada,
miró al soslayo, fuese y no hubo nada.
_____________________________________________
к началу страницы
Letra
¡Bien haya quien hizo
cadenitas, cadenas;
bien haya quien hizo
cadenas de amor!
¡Bien haya el acero
de que se formaron,
y los que inventaron
amor verdadero!
¡Bien haya el dinero
de metal mejor!
¡Bien haya quien hizo
cadenas de amor!
_____________________
к началу страницы
Soneto
Santa amistad, que con ligeras alas,
Tu apariencia quedándose en el suelo,
Entre benditas almas, en el cielo,
Subsiste alegre a las impíreas salas.
Desde allá, cuando quieres, nos señalas
La justa paz cubierta con un velo,
Por quien a veces se trasluce el celo
De buenas obras que, a la fin, son malas.
Deja el cielo, ¡oh amistad! o no permitas
Que el engaño se vista tu librea,
Con que destruye a la intención sincera:
Que si tus apariencias no le quitas,
Presto ha de verse el mundo en la pelea
De la discorde confusión primera.
_________________________________________
Франсиско де Кеведо-и-Вильегас
(1580 - 1645)
к началу страницы
Картины из жизни кабальеро,
предающихся праздности
"Была вчера прелестна донья Ана!"
"Я обожаю ледяную воду".
"Пусть нарочные подождут у входа".
"Немедля денег раздобудь, Кинтана!"
"Граф, ваш слуга. Уже рассвет? Как странно!"
"Рысак отменный, и видна порода".
"Эй, кучер, стой!" (Дворцовые ворота).
"Где камердинер мой? Позвать болвана".
"Король кивнул, и очень благосклонно".
"Клянусь вам честью, что за шут! Умора!"
"Одры кузена добредут не скоро".
"Цыганочке вручите два дублона".
"Ах, все шуты - мошенники и воры".
Столичные сеньоры,
Пустые болтуны и вертопрахи,
Забыв о совести и божьем страхе,
Ведут такого рода разговоры.
"Pintando la vida de un señor mal ocupado"
____________________________________________
к началу страницы
О том, что происходило в его время,
Кеведо рассказывает в следующем сонете:
I
Четыре сотни грандов круглым счетом;
Титулоносцев - тысяча и двести
(Что за беда, коль кто-то не на месте!)
И брыжей миллион, подобных сотам;
Нет счету скрягам, подлипалам, мотам,
Побольше их, чем сладких слов у лести;
Тьмы стряпчих, чья стряпня - погибель чести,
Беда и горе - вдовам и сиротам;
Иезуиты, что пролезут в щелку, -
Все дело в лицемерье и в расчете;
И месть и ненависть - за речью лживой;
Немало ведомств, в коих мало толку;
Честь не в чести, но почести в почете;
Вот образ века, точный и правдивый.
II
Подмешивали мне в вино чернила,
Как паутиной, оплели наветом;
Не ведал я покоя, но при этом
Меня ни злость, ни зависть не томила.
По всей Испании меня носило,
Я был замаран мерзостным памфлетом,
Вся мразь меня старалась сжить со свету,
Вся сволочь мне расправою грозила.
О кабачок, храм истины! О кубки!
О вольное житье отпетой братьи!
О резвые дешевые голубки!
Пусть состоит при королях и знати,
Кто в честолюбье ищет благодати,
А мне милее выпивка и юбки.
"Pinta Quevedo lo que pasaba en su tiempo..."
Переводы А. Косс
_____________________________________________
к началу страницы
На того же Гонгору
Брат Гонгора, из года в год все то ж:
бог по боку, за церковь - дом игорный,
священник сонный, а игрок проворный,
игра большая, веры ни на грош.
Ты не поклоны бьешь, а карту бьешь,
не требник теребишь, ругатель вздорный,
а те же карты, христьянин притворный,
влечет не служба, а картеж.
Твою обнюхав музу через силу, -
могильщики поставят нечто вроде
доски надгробной в пору похорон:
"Здесь капеллан трефовый лег в могилу,
родился в Кордове, почил в Колоде,
и с картою козырной погребен".
Перевод П. Грушко
"Contra el mismo don Luis de Góngora"
_______________________________________
к началу страницы
Náufraga nave, que advierte
y no da escarmiento
Tirano de Adria el Euro, acompañada
De invierno y noche la rugosa frente,
Sañudo se arrojó e inobediente,
La cárcel rota y la prisión burlada.
Bien presumida y mal aconsejada,
Pomposa Nave sus enojos siente.
Gime el Mar ronco temerosamente,
Líquida muerte bebe gente osada,
Cuando en maligno escollo inadvertida,
De escarmientos la playa procelosa
Infamó, en mil naufragios dividida.
Y nunca faltará Vela animosa
- ¡Tal es la presunción de nuestra vida! -
Que repita su ruina lastimosa.
__________________________________________
к началу страницы
Diana y Acteón
Estábase la Efesia cazadora
Dando en aljófar el sudor al baño,
En la estación ardiente, cuando el año
Con los rayos del Sol el Perro dora.
De sí (como Narciso) se enamora;
(Vuelta pincel de su retrato extraño),
Cuando sus ninfas, viendo cerca el daño,
Hurtaron a Acteón a su señora.
Tierra le echaron todas por cegalle,
Sin advertir primero que era en vano,
Pues no pudo cegar con ver su talle.
Trocó en áspera frente el rostro humano,
Sus perros intentaron de matalle,
Mas sus deseos ganaron por la mano.
________________________________________
к началу страницы
Soneto
Yo te untaré mis obras con tocino
porque no me las muerdas, Gongorilla,
perro de los ingenios de Castilla,
docto en pullas, cual mozo de camino;
Apenas hombre, sacerdote indino,
que aprendiste sin cristus la cartilla;
chocarrero de Córdoba y Sevilla,
y en la Corte bufón a lo divino.
¿Por qué censuras tú la lengua griega
siendo sólo rabí de la judía,
cosa que tu nariz aun no lo niega?
No escribas versos más, por vida mía;
aunque aquesto de escribas se te pega,
por tener de sayón la rebeldía.
_______________________________________
к началу страницы
Contra el mismo don Luis de Góngora
Tantos años, y tantos todo el día,
menos hombre, más Dios, Góngora hermano.
No altar, garito sí; poco cristiano,
mucho tahur, no clérigo, sí arpía.
Alzar, no a Dios: extraña clerecía.
Misal apenas, naipe cotidiano;
sacar lengua y barato, viejo y vano,
son sus misas, no templo y sacristía.
Los que güelen tu musa y tus emplastos,
cuando en canas y arrugas te amortajas,
tal epitafio dan a tu locura:
"Yace aquí el capellán del rey de bastos,
que en Córdoba nació, murió en Barajas
y en las Pintas le dieron sepultura."
___________________________________________
к началу страницы
Pintando la vida de un señor mal ocupado
"¡Bizarra estaba ayer doña María!"
"Mayordomo, ¿cobraste aquel dinero?"
"¿Bien alzabas las manos el overo!"
"¡Gran regalo es beber el agua fría!"
"Bésoos las manos, duque. ¿Es ya de día?"
"Ordóñez, llamad luego al camarero."
"¡Gentil bufón, a fe de caballero!"
"Del rey, ¿qué nuevas corren, don García?"
"Para, cochero." El coche está en Palacio.
"Al momento me busquen postillones."
"Den a esa gitanilla dos doblones."
"El rocín de mi primo anda despacio."
"En mi vida he gustado de bufones."
Caballeros chanflones,
que pasan en su casa solamente,
perdiendo a Dios el miedo y a la gente,
hablan así por plazas y rincones.
____________________________________________
к началу страницы
Pinta Quevedo lo que pasaba en su tiempo
en el siguiente soneto
I
Grandes por mil maneras, cuatrocientos;
títulos por mil modos, mil y tantos;
hábitos que por manias visten mantos,
casi un millón y diez y siete cuentos.
Pródigos, secretarios y avarientos,
más que la vanidad previene espantos;
oidores, doce mil, y no a los llantos
de los pobres y míseros lamentos.
Ambicíon jesuíta disfrazada
con hipócrita y vil correspondencia:
el odio y la venganza está en su punto;
juntas que engendran aigo y paren nada,
viuda la rectitud, no la apariencia;
éste es de nuestro siglo fiel trasunto.
II
Mientras que tinto y negro sorbí bodrio
y devanado en pringue y telaraña
en ansias navegué por toda España,
ni fuí capaz de invidia ni de odio.
Luego que tanto puto monipodio
hizo de mi fortuna tan picaña,
pasquín tiene conmigo grande saña,
y todo soy preguntas de marfodio.
¡Oh santo bodegón! ¡Oh picardía!
¡Oh tragos, oh tajadas, oh gandaya!
oh barata y alegre putería!
Tras los reyes y príncipes se vaya
quien da toda la vida por un día,
que yo me quiero andar de saya en saya.
_______________________________________
Эстебан Мануэль де Вильегас
(1589 - 1669)
к началу страницы
К ручью
Сребристыми струями
Бежишь, ручей прохладный,
По золотому ложу;
Ах, каждый день слезами
В печали безотрадной
Твои я волны множу.
И ты, неумолимый,
В дань Эбро их уносишь,
Как будто новых просишь.
И грустию томимый
В моей суровой доле,
Источник, поневоле
Дань новую несу я.
Промчатся быстро годы!
К тебе, ручей, прийду я,
По-прежнему тоскуя.
Твои, быть может, воды
Иссякнут, я же буду
Лить слезы, как и ныне.
В печальной сей пустыне
Скорей себя забуду,
Чем о своей Эльвине.
Перевод К. Масальского
"A una fuente"
_________________________
к началу страницы
A una fuente
Tú por arenas de oro
corres con pies de plata,
¡oh dulce fuente fría!
Yo con mi triste lloro
a tu corriente ingrata
aumento cada día.
Pero tú la porfía
de darle al Ebro parias,
en mi daño contrarias,
animas por matarme;
yo por darte y cansarme,
aunque no saco fruto,
malogrado tributo,
lloro nuevos engaños.
Tú me llevas los años
al paso de tu curso;
yo renuevo el discurso
de mis presentes daños.
Casi somos iguales
¡oh dulce y clara fuente!
yo en continuar mis males
y tú aquesta corriente.
Si dices que me excedes,
yo digo que te excedo;
porque tú parar puedes
y yo cesar no puedo.
__________________________
Томас де Ириате-и-Оропеса
(1750 - 1791)
к началу страницы
Гусь и Змея
- Ну был ли кто когда
Щедрее наделен меня рукой природы? -
Кричал спесивый Гусь на береге пруда. -
Покорны и земля, и воздух мне, и воды.
Все делают, что б я ни захотел;
Препятствий нет моей непостоянной воле.
Наскучил плавать? полетел;
Наскучилось лететь? прогуливаюсь в поле".
- К чему изволишь, Гусь, так величать себя? -
С насмешкой хвастуну Змея,
Подкравшись, просвистала. -
Оленьего, мой друг, в тебе проворства нет,
С полетом сокола не равен твой полет;
А щука о тебе на дне и не слыхала!
Итак, советую смирнехонько сидеть.
И милости твоей я доложу: не трудно
На все кидаться безрассудно,
Но трудно в чем-нибудь успеть.
Поэт! Нет, нет, Рифмач! наш трагик, наш сатирик,
Наш баснослов, наш лирик,
Назвать тебя остерегусь,
Но на ухо тебе шепну: ты тот же Гусь.
Перевод П. Вяземского, 1815
"El pato y la serpiente"
________________________________________________
к началу страницы
Гусь и змия
(Баснь)
Гусь, хóдя с важностью по берегу пруда
Сюда, туда.
Не мог собой налюбоваться:
"Ну, кто из тварей всех дерзнет со мной сравняться? -
И чем меня творец не наделил?
Плыву, - коль плавать пожелаю!
Устану ль плавать, - я летаю.
Летать не хочется, - иду.
Коль вздумал есть, - я все найду".
Услышав то, змия
Ползет, во кольцы хвост вия;
Подползши к хвастуну, она шипела:
"Эх, полно, полно, кум!
Хотя и нет мне дела,
Но я скажу тебе, -
И, право не в укор, -
Ты мелешь вздор:
Коль быстроты в ногах оленьей не имеешь,
По-рыбьи плыть, летать по-орли не умеешь."
Знать понемногу от всего -
Всё то ж, что мало знать, иль вовсе ничего.
Перевод К. Рылеева, 1814
"El pato y la serpiente"
_____________________________________________________
к началу страницы
Медведь, мартышка и свинья
Однажды с просьбою медведь пристал к мартышке:
"Любезная кума! Не откажи ты мишке!
По сущей истине нельзя ли мне сказать:
Горазд ли я плясать?"
"Изволь, посмотрим мы!" - Та отвечала, села
И с важностью очки надела.
Медведь же казачка! "Ну что, кума, каков
Я в пляске? Ась?" - "Скажу без дальних слов;
Я не люблю терять слова-то!
Ты пляшешь очень плоховато."
"Неужто, - заворчал плясун на то, - иль нет!
Наверно шутишь ты, мой свет!
Я в пляске, кажется, довольно ловок, плавен...
Неужто я
И впрямь тебе не нравен?"
Случись вблизи от них свинья.
"Ну, господин медведь, прекрасно! -
Захрюкала она, -
Я беспристрастно
Сказать должна,
Что лучше плясуна
Я с роду не видала.
И не видать мне никогда!"
Нахмурясь, проворчал медведь на то: "Когда
Меня мартышка осуждала,
Я сомневаться было стал.
Теперь уверился, что плохо я плясал!
Кума мне правду говорила;
Какой уж я плясун: свинья меня хвалила!"
Перевод К. Масальского
"El oso, la mona y el cerdo"
______________________________________________
к началу страницы
El oso, la mona y el cerdo
Un oso, con que la vida
se ganaba un piamontés,
la no muy bien aprendida
danza ensayaba en dos pies.
Queriendo hacer de persona,
dijo a una mona: - ¿Qué tal?
Era perita la mona,
y respondióle: - Muy mal.
- Yo creo - replicó el oso, -
que me haces poco favor.
Pues qué, ¿mi aire no es garboso?
¿No hago el paso con primor?
Estaba el cerdo presente,
y dijo: - ¡Bravo! ¡Bien va!
¡Bailarín más excelente
no se ha visto, ni verá!
Echó el oso, al oír esto,
sus cuentas allá entre sí,
y con ademán modesto
hubo de exclamar así:
- Cuando me desaprobaba
la mona, llegué a dudar;
mas ya que el cerdo me alaba,
muy mal debo de bailar.
Guarde para su regalo
esta sentencia el autor:
"Si el sabio no aprueba, ¡malo!
si el necio aplaude, ¡peor!"
___________________________________
к началу страницы
El pato y la serpiente
A orillas de un estanque,
diciendo estaba un pato:
"¿A qué animal dió el cielo
los dones que me ha dado?"
"Soy de agua, tierra y aire:
cuando de andar me canso,
si se me antoja, vuelo;
si se me antoja, nado."
Una serpiente astuta,
que le estaba escuchando,
le llamó con un silbo,
y le dijo: "¡Seo guapo!
No hay que echar tantas plantas;
pues ni anda como el gamo,
ni vuela como el sacre,
ni nada como el barbo;
y así tenga sabido
que lo importante y raro
no es entender de todo,
sino ser diestro en algo."
__________________________________
Густаво Адольфо Беккер (Домингес Бастида)
(1836 - 1870)
к началу страницы
* * *
Если у тебя, у синеглазой,
светится улыбка в ясном взоре,
кажется мне, будто это блещет
луч зари в синем море.
Если у тебя, у синеглазой,
набежали на глаза слезинки,
кажется, что это на фиалке
вспыхнули росинки.
Если же глаза у синеглазой
в темноте озарены мечтою,
то мечта в очах ее лазурных
кажется звездою.
Перевод С. Гончаренко
"Tu pupila es azul y, cuando ries..."
_____________________________________
к началу страницы
* * *
Я не спал, я странствовал по краю,
где меняют вещи очертанья,
по пространствам тайным, создающим
между сном и бденьем расстоянье.
Мысли в молчаливом хороводе
в голове без устали мелькали
и, кружась в своем бесшумном танце,
постепенно танец замедляли.
Отблеск, проникающий снаружи,
все еще на веках сохранялся,
но сиял иначе мир видений -
изнутри он светом озарялся.
Я услышал, словно в дальнем храме
смутный шум, под сводами разлитый
в час, когда кончают прихожане,
прошептав "аминь", свои молитвы.
И меня по имени окликнул
чей-то голос, слабый и печальный,
и запахло сыростью и воском,
ладаном, потухшими свечами.
Ночь пришла; упав на дно забвенья,
я заснул; проснулся отчего-то
и вскричал: "Из тех, кого любил я,
этой ночью, верно, умер кто-то!"
Перевод Н. Ванханен
__________________________________
к началу страницы
* * *
В пыли, забытая, немая,
Стояла арфа золотая
в углу гостиной. Сколько в ней
таилось звуков нежных, страстных,
хранилось песен сладкогласных!
Ждала лишь арфа, чтоб пришли
и чтоб искусною рукою
извлечь сумели звук игрою.
Ах, думал я - вот так в груди
порой глубоко дремлет гений,
и ждет он только откровений,
призыва свыше - "встань, иди!"
Перевод М. Ватсон
"Del salón en el ángulo oscuro..."
__________________________________
к началу страницы
* * *
Черны мои кудри, как знойная ночь.
Горячего юга я знойная дочь.
Живу я минутой, бегу огорчений,
Я жажду блаженства, я жду наслаждений!
Меня ли ты ищешь, ответь мне, поэт?
Тебя ли? О нет!
Я севера дочь, с золотистой косой,
С холодным лицом и спокойной душой.
Чужды мне и страсти, и ревность, и злоба.
Но если люблю, так люблю уж до гроба.
Меня ли ты ищешь, ответь мне, поэт?
Тебя ли? О нет!
Я - сон, я - дитя своенравной мечты,
Я - греза, что создал фантазией ты.
Измучится тот и всю жизнь прострадает,
Кто ищет меня и напрасно желает.
Меня ли ты ищешь, душой полюбя?
Тебя, да, тебя!
Перевод В. Мазуркевича
"Yo soy ardiente, yo soy morena..."
_________________________________________
к началу страницы
* * *
Два огненных языка
Взвиваются над дровами,
Сближаются и, целуясь,
Одно образуют пламя.
Две ноты берет рука
На лютне одним порывом;
В пространстве встретясь, они
Звучат аккордом счастливым.
Бегут две волны на берег,
Чтоб вместе в песке растаять;
Один серебряный гребень
Собой их смерть увенчает.
Два шатких столба тумана
Растут над водой несмело,
И в небе соединившись.
Становятся облаком белым.
Две мысли, возникших вместе,
И два поцелуя в тиши,
Два эха, вдали совпавших, -
Все это две наших души.
Перевод О. Савича
"Dos rojas lenguas de fuego..."
_______________________________
к началу страницы
* * *
Хочешь, чтоб тонкий нектар твои губы
горьким осадком не жег?
Только вдохни аромат его или
сделай один лишь глоток.
Хочешь, чтоб мы о любви сохранили
теплую память в груди?
Ныне любовью упьемся, а завтра -
завтра уйди.
____________________________________
к началу страницы
* * *
Настала ночь. Мне не было приюта.
Томился жаждой... Слезы пил свои.
И голодом. Закрыл глаза, пытаясь
исчезнуть в забытьи.
Я был в пустыне! Хоть со мною рядом
кипела жизнь, катясь потоком дня,
я горьким сиротой был в этом мире
пустынном... для меня!
Переводы М. Самаева
"Llegó la noche y no encontré un asilo..."
__________________________________________
к началу страницы
* * *
Я не помню, что мне снилось, -
Но печален был мой сон...
Я проснулся... Сердце билось...
Дух был грустен и смущен.
Видно, ночь меня терзала
Тяжким гнетом страшных грез,
И подушку орошала
Жгучим ядом тайных слез.
Неужели сердце плачет
И страдать ему дано?
Слава богу! Это значит, -
Не мертво еще оно!
Перевод В. Мазуркевича
"No sé lo que he soñado..."
_______________________________
к началу страницы
* * *
[Imitación de Byron]
Tu pupila es azul y, cuando ríes,
su claridad süave me recuerda
el trémulo fulgor de la mañana
que en el mar se refleja.
Tu pupila es azul y, cuando lloras,
las transparentes lágrimas en ella
se me figuran gotas de rocío
sobre una vïoleta.
Tu pupila es azul, y si en su fondo
como un punto de luz radia una idea,
me parece en el cielo de la tarde
una perdida estrella.
____________________________________
к началу страницы
* * *
Del salón en el ángulo oscuro,
De su dueño tal vez olvidada,
Silenciosa y cubierta de polvo
Veíase el arpa.
¡Cuánta nota dormía en sus cuerdas,
Como el pájaro duerme en las ramas,
Esperando la mano de nieve
Que sabe arrancarlas!
¡Ay! - pensé -. ¡Cuántas veces el genio
Así duerme en el fondo del alma,
Y una voz, como Lázaro, espera
Que le diga: "Levántate y anda"!
_________________________________________
к началу страницы
* * *
[Dos y uno]
Dos rojas lenguas de fuego
que a un mismo tronco enlazadas
se aproximan y, al besarse,
forman una sola llama.
Dos notas que del laúd
a un tiempo la mano arranca,
y en el espacio se encuentran
y armoniosas se abrazan.
Dos olas que vienen juntas
a morir sobre una playa
y que al romper se coronan
con un penacho de plata.
Dos jirones de vapor
que del lago se levantan
y, al juntarse allá en el cielo,
forman una nube blanca.
Dos ideas que al par brotan;
dos besos que a un tiempo estallan,
dos ecos que se confunden;
eso son nuestras dos almas.
___________________________________
к началу страницы
* * *
Llegó la noche y no encontré un asilo;
y tuve sed ... ¡mis lágrimas bebí!
¡Y tuve hambre! ¡Los hinchados ojos
cerré para morir!
¿Estaba en un desierto? Aunque a mi oído
de las turbas llegaba el ronco hervir,
yo era huérfano y pobre... El mundo estaba
desierto... ¡para mi!
__________________________________________
к началу страницы
* * *
No sé lo que he soñado
en la noche pasada.
Triste, muy triste debió ser el sueño,
pues despierto la angustia me duraba.
Noté al incorporarme
húmeda la almohada,
y por primera vez sentí al notarlo,
de un amargo placer henchirse el alma.
Triste cosa es el sueño
que llanto nos arranca,
mas tengo en mi tristeza una alegría...
¡Se que aún me quedan lágrimas!
_______________________________________
к началу страницы
* * *
- Yo soy ardiente, yo soy morena,
Yo soy el símbolo de la pasión,
De ansia de goces mi alma está llena.
¿A mí me buscas?
- No es a ti; no.
- Mi frente es pálida, mis trenzas de oro;
Puedo brindarte dichas sin fin,
Yo de ternuras guardo un tesoro.
¿A mí me llamas?
- No; no es a ti.
- Yo soy un sueño, un imposible,
Vano fantasma de niebla y luz;
Soy incorpórea, soy intangible:
No puedo amarte.
- ¡Oh ven, ven tú!
___________________________________________________
Мигель де Унамуно
(1864 - 1936)
к началу страницы
Кровь души
Ты - кровь души, испанский мой язык!
Отчизна всюду мне, где речь родная
звучит и льется - ведь ее родник
полмира затопил, не иссякая.
Уже латынь Сенеки твой расцвет
Пророчила вернее гороскопа.
С тобой Европой сделалась Европа.
С тобой Колумб удвоил белый свет.
Язык мой - как ковчег. И в нем плывет
Рисаля и Хуареса народ:
десятки рас и племена без счета...
Он никому не тесен и не мал.
Не зря на нем Сервантес написал
евангелие нам - от Дон-Кихота.
_____________________________________
к началу страницы
* * *
Саламанка! Саламанка!
Ты навек в моей судьбе.
О кастильская чеканка
мысли, вызревшей в тебе!
Вбиты в каменные плиты
золотые письмена.
Имена не позабыты,
не забыта старина.
Педантичная святыня!
Манускрипты при свечах...
Сок живительной латыни
в грамматических корнях!
Да рифмуется со светом
этот университет!
То заря ли? Или это
от него исходит свет?
Переводы С. Гончаренко
_________________________
к началу страницы
Castilla
Tú me levantas, tierra de Castilla,
en la rugosa palma de tu mano,
al cielo que te enciende y te refresca,
al cielo, tu amo,
Tierra nervuda, enjuta, despejada,
madre de corazones y de brazos,
toma el presente en ti viejos colores
del noble antaño.
Con la pradera cóncava del cielo
lindan en torno tus desnudos campos,
tiene en ti cuna el sol y en ti sepulcro
y en ti santuario.
Es todo cima tu extensión redonda
y en ti me siento al cielo levantado,
aire de cumbre es el que se respira
aquí, en tus páramos.
¡Ara gigante, tierra castellana,
a ese tu aire soltaré mis cantos,
si te son dignos bajarán al mundo
desde lo alto!
________________________________________
Рамон Мария дель Валье Инклан
(1866 - 1936)
к началу страницы
Георгики
Колокола в лазури, блеснув росой студеной,
Ударили с зарею над деревушкой сонной,
И двинулись крестьяне за утренней звездою,
И семена ложатся озимой бороздою.
Луна уже заходит, бледна как привиденье,
И жаворонок прянул из придорожной тени,
Ворчит потешный жернов, стучит уток веселый,
Ведя псалом во славу холстины и помола,
И, серебром сверкая на обомшелом шлюзе,
Ручей молитвы шепчет в пожухлой кукурузе,
И шаткие колеса, скрипя под водостоком,
Горюют, как старушки, о времени далеком.
Снует челнок проворный, снует не уставая,
Чтоб полнилась холстами укладка вековая;
Ворота мукомольни под виноградом спелым
По божьему завету кровь обручают с телом,
И ныне и вовеки благословляет небо.
Как таинство святое, союз Лозы и Хлеба.
С покосов дальних тянет прохладой и тимьяном;
Чернеет зябь, готова к посевам долгожданным,
И бродят по лощине среди былья сырого
Чумазые подпаски и рыжие коровы,
А по-над деревушкой, лазурью осененной.
Несутся отголоски заутреннего звона.
Белая голубка
все вилась над розой
и монаху в клюве
приносила просо.
Перевод Б. Дубина
"Geórgica"
_____________________________________________
к началу страницы
Облетевшая роза
Купол неба строгий,
Тихая листва,
Месяц златорогий,
Колокол, сова...
Краткой и торопкой
Жизни "почему?".
Кануть вместе с тропкой
Следу моему.
Сгинули в тумане
И года, и сны.
Разочарований
Доводы верны.
И под звуки глорий
Дни глотает мгла.
Все, что помню, вскоре
Запушит зола.
От былого пыла
Ничего не стало,
Даже пепел стылый
Ветром разметало.
Бриз в листве маиса,
Лягушачьи кваки.
Тихи кипарисы
И огни во мраке.
Путь во тьму размотан,
Мертвый свет ночной
На распятьях - вот он,
День последний мой.
Купол неба строгий,
Тихая листва,
Месяц златорогий,
Колокол, сова...
"Rosa deshojada"
________________________
к началу страницы
Роза моего апреля
Я слышал, по морям блуждая,
Сирены голос в отдаленье.
С тех пор я, как Рудель де Блайа
Хожу в оковах песнопенья.
Той грусти аромат! Той боли
Моей любовной привкус едкий!
Студенческий сонет. Давно ли
Я в нем воспел глаза соседки?
Соседка о любви вздыхала,
Выглядывая из оконца,
И апельсин мне предлагала.
Как будто крошечное солнце.
Взгляд, полный ласки и томленья,
Благоухание улыбки.
В душе витали сновиденья,
Как в листьях сада ветер зыбкий.
Меня венчали лавром весны,
И солнца юные апреля.
Своей хоругвью огненосной
На корабле судьбы горели.
Те утра из ультрамарина,
Повитого дымком печали...
А в сердце ярость исполина,
Которого триумфы ждали.
Мне навевалось вдохновенье
Химерой, птицей синекрылой,
И дивная пора цветенья
Мне певчий голос свой дарила.
Слепила синь, пьянили зори,
Заглядывая в бездну мига.
Я видел вечность, жизни море,
И каждый довод был - как иго.
У розы той поры туманной
Все лепестки пооблетели,
Но в памяти благоуханна
Дней юных золотая келья.
"Rosa de mi Abril"
__________________________________
к началу страницы
Хаке из Мединики
Стены черной кухни чуть румянит топка...
Едкая от перца с чесноком похлебка,
Давней солонины жесткие ломти.
Что-то подбирая на гитаре, Хаке
Кашляет, служанке подавая знаки:
Мол, уже кувшинчик время поднести.
Котелок сползает с бритого затылка
На густые брови; кислая ухмылка;
Узелком на шее стянутый платок;
Нож за синей фахой... Хаке смачно курит
За игрою в карты, хрипло балагурит,
Распевает хоты, лишь глотнет чуток.
Дверь раскрыта в мальву сумерек. И дальний
Берег Эбро виден возле сукновальни.
После водопоя скот бредет в загон.
Под рукой гитара плачет и рокочет.
Кость долбит упорным клювом рослый кочет
Там, где вход в харчевню лавром осенен.
Девушка склонилась подложить полено
И свои подвязки кажет откровенно.
Вот хозяин ставит в бурдюках вино.
Парни смех и песни вносят, и ошметки
С желтого омета тащат их подметки.
Дым, азарт картежный, все орут хмельно.
Вместе с Хаке двое тешатся горячим:
Ветхие треухи на меху собачьем,
На овчинах драных ржавая парша.
Вот, с едой покончив, режутся в фортунку,
Шепчутся. А после, взяв четырехструнку,
Хаке вслед за ними выйдет неспеша.
На холме далеком, возле окоема,
Желтая деревня: дом теснится к дому,
Черепица кровов - за волной волна,
А на колокольне одинокий аист
Прячет ногу, в тайный сон свой погружаясь.
Вся горит деревни тихой желтизна.
Жизнь кипит в трактире: гомон, поминутно
Брань возниц, повозки с мулами, мазутный
Запах, ветер носит ячменя труху.
В коридоре свечка теплится. Светила
Тенькают на небе. И жандарм уныло
Курит, неподвижно стоя на шляху.
"El Jaque de Medinica"
____________________________________________
к началу страницы
Северная марина
Кот, загремев бутылками, украдкой
Прошел по стойке, пахнущей сосною.
В лиловых звездах, с лунною лампадкой,
Глядит погоже небо расписное.
Таверна. Здесь притон контрабандистский,
Где под кисейкой, пыльною и рваной,
Еда недельной давности и миски,
В которых груды перца и шафрана.
Ворвался ветер. Вздыбилась гардина.
И море неоглядное - в таверне.
Закат подмяла черная лавина,
И свет багровый выхлынул из черни.
В тоске вечерней сталь грызут подпилки.
Горн расцветает искрами, пылая,
И, в цвет стекла расколотой бутылки,
Перед окном завеса водяная.
Спокойным взглядом за стихией хмурой
Следит моряк, на волнорезе стоя,
И глянцевая от воды фигура
Лоснится зеленью и желтизною.
Дождь, ветер, море. Тучами зажатый,
Порой буек выныривает лунный,
И порет парусом дугу заката
По временам всплывающая шхуна.
В казарме свет зажегся. Силуэты
В окошках зарешеченных мелькают.
Поет труба и, точно меч воздетый,
Вдруг даль захмаренную рассекает.
Вот радуги цветная пентаграмма
Вплелась в косые дождевые космы,
И окружен наждачно-серой гаммой
В окоченелом воронье утес мой.
Валы, дробясь, с размаху налетают
На мол. Суда качаются на рейде,
И в хаосе туманном вырастают
Кресты их мачт, постанывая, бредя.
Вещей аккорды в сумерках роятся,
Крик вечера - он в пору футуристу б.
Во имя новых чувств и вариаций
Прекрасного здесь все зовет на приступ.
Вот за витриной бледный свет зажегся.
Хвост кренделем, на стойке, возле блюда,
Кот в позе выжидательной улегся
И с мяса глаз не сводит изумруды.
Тепло и стены долгожданной суши.
Пропахшей перегаром и салакой.
Матросы, здесь они отводят душу:
Вино и карты, выпивка и драка.
Стекло на лампе, что коптит, мигая
От крика трескается вдруг, и кто-то
У двери вырастает, предлагая:
"Кому навахой поиграть охота?"
"Marina norteña"
Переводы М. Самаева
____________________________________________
к началу страницы
El pasajero
¡Tengo rota la vida! En el combate
de tantos años ya mi aliento cede,
y al orgulloso pensamiento abate
la idea de la muerte, que lo obsede.
Quisiera entrar en mí, vivir conmigo,
poder hacer la cruz sobre mi frente,
y sin saber de amigo ni enemigo,
apartado, vivir devotamente.
¿Dónde la verde quiebra de la altura
con rebaños y músicos pastores?
¿Dónde gozar de la visión tan pura
que hace hermanas las almas y las flores?
¿Dónde cavar en paz la sepultura
y hacer místico pan con mis dolores?
_________________________________________
к началу страницы
Garrote vil
¡Tan! ¡Tan! ¡Tan! Canta el martillo,
el garrote alzando están,
canta en el campo un cuclillo,
y las estrellas se van
al compás del estribillo
con que repica el martillo:
¡Tan! ¡Tan!¡Tan!
El patíbulo destaca
trágico, nocturno y gris,
la ronda de la petaca
sigue a la ronda de anís,
pica tabaco la faca
y el patíbulo destaca
sobre el alba flor de lis.
Áspera copla remota
que rasguea un guitarrón
se escucha. Grito de jota
del morapio peleón.
El cabileño patriota
canta la canción remota
de las glorias de Aragón.
Apicarada pelambre
al pie del garrote vil,
se solaza muerta de hambre.
Da vayas al alguacil,
y con un rumor de enjambre
acoge hostil la pelambre
a la hostil Guardia Civil.
Un gitano vende churros
al socaire de un corral,
asoman flautistas burros
las orejas al bardal,
y en el corro de baturros
el gitano de los churros
beatifica al criminal.
El reo espera en capilla,
reza un clérigo en latín,
llora una vela amarilla,
y el sentenciado da fin
a la amarilla tortilla
de yerbas. Fue a la capilla
la cena del cafetín.
Canta en la plaza el martillo,
el verdugo gana el pan,
un paño enluta el banquillo.
Como el paño es catalán,
se está volviendo amarillo
al son que canta el martillo.
¡Tan! ¡Tan!¡Tan!
______________________________________
к началу страницы
Rosa deshojada
Alto y triste el cielo,
viento tardecino,
campana, mochuelo
y luna en hocino...
¿Por qué de la vida?
¿Qué fin truje a ella?
¿Qué senda perdida
labré con mi huella?
¡Adiós ilusiones!
Ya logran mis años
las quietas razones
de los desengaños.
Perecen las glorias,
se apagan los días,
quedan por memorias
las cenizas frías.
De aquel ardimiento
ni aun ceniza queda,
se la lleva el viento,
viento y polvareda.
Viento entre las mieses,
croar de las ranas,
callados cipreses
y luces livianas.
Nocharniegas cruces,
nocharniega vía,
nocharniegas luces
del último día.
Alto y triste el cielo,
viento tardecino,
campana, mochuelo
y luna en hocino...
__________________________
к началу страницы
Rosa de sanatorio
Bajo la sensación del cloroformo
me hacen temblar con alarido interno,
la luz de acuario de un jardín moderno.
y el amarillo olor del yodoformo.
Cubista, futurista y estridente,
por el caos febril de la modorra
vuela la sensación, que al fin se borra,
verde mosca, zumbándome en la frente.
Pasa mis nervios, con gozoso frío,
el arco de lunático violín;
de un si bemol el transparente pío
tiembla en la luz acuaria del jardín,
y va mi barca por el ancho río
que divide un confín de otro confín.
________________________________________
к началу страницы
Geórgica
Húmeda de rocío despierta la campana
En el azul cristal de la paz aldeana,
Y por las viejas sendas van a las sementeras
Los tardos labradores, camino de las eras,
En tanto que su vuelo alza la cotovía
A la luna, espectral en el alba del día.
Molinos picarescos, telares campesinos,
Cantan el viejo salmo del pan y de los linos.
Y el agua que en la presa platea sus cristales,
Murmura una oración entre los maizales,
Y las ruedas temblonas, como abuelas cansadas
Loan de tiempo antiguo virtudes olvidadas.
Dice la lanzadera el olor del ropero,
Donde se guarda el lino, el buen lino casero:
Y el molino complica con la vid su entrada,
Campesinos enigmas de la Historia Sagrada;
Bajo la parra canta el esponsal divino
De la sangre y carne, la Borona y el Vino.
El aire se embalsama con aromas de heno,
Y los surcos abiertos esperan el centeno,
Y en el húmedo fondo de los verdes herbales
Pacen vacas bermejas entre niños zagales,
Cuando en la santidad azul de la mañana
Canta húmeda de aurora la campana aldeana.
Estaba unha pomba blanca
sobre un rosal florecido,
pra un ermitaño d'o monte
o pan levaba no vico.
________________________________________________
к началу страницы
Rosa de mi Abril
Fuí por el mar de las sirenas
como antaño Rudel de Blaya,
y ellas me echaron las cadenas
sonoras, de la ciencia gaya.
¡Divina tristeza, fragante
de amor y dolor! ¡Dulce espina!
¡Soneto que hace el estudiante
a los ojos de una vecina!
La vecina que en su ventana
suspiraba de amor. Aquella
dulce niña, que la manzana
ofrecía como una estrella.
¡Ojos cándidos y halagüeños,
boca perfumada de risas,
alma blanca llena de sueños
como un jardín lleno de brisas!
Era el Abril, cuando la llama
de su laurel adolescente
daba el sol como un oriflama
en el navío de mi frente.
¡Clara mañana de estudiante
con tristezas de amor ungida,
y aquella furia de gigante
por llenar de triunfos la vida!
En mi pecho daba su canto
el ave azul de la quimera,
y me coronaba de acanto
una lírica Primavera.
Ciego de azul, ebrio de aurora,
era el vértigo del abismo
en el grano de cada hora,
y era el horror del silogismo.
¡Clara mañana de mi historia
de amor, tu rosa deshojada,
en los limbos de mi memoria
perfuma una ermita dorada!
_________________________________
к началу страницы
El Jaque de Medinica
La llama arrebola la negra cocina,
pone maritornes magras de cecina
en las sopas cáusticas de ajo y pimentón.
El Jaque se vuelve templando el guitarro,
a la moza tose porque sirva un jarro
y oprime los trastes pulsando el bordón.
La jeta cetrina, zorongo a la cuca,
fieltro de catite, rapada la nuca,
el habla rijosa, la ceja un breñal.
Cantador de jota, tirador de barra,
bebe en la taberna, tañe la guitarra,
la faja violeta esconde un puñal.
Crepúsculo malva. Puerta de la villa
sobre los batanes. Bajan a la orilla
del Ebro las recuas. Lento tolondrón.
Templa la guitarra el gañán avieso,
y el agudo galgo roe sobre un hueso
en la laureada puerta del figón.
Al coime que pone vino en las corambres
enseña las ligas de azules estambres
la moza encorvada sobre el fogaril,
y por amarillos vanos de pajares
los mozos de mulas llevan sus cantares,
disputas por naipes y gay moceril.
El Jaque merienda con dos bigardones
de fusta, zamarro, roñosos zajones
y gorra orejera de pelo de can.
Hecha la merienda juegan al boliche,
en medio del juego hablan sonsoniche,
demandan el gasto, pagan y se van.
Tejados haldudos de lejana villa
que en el horizonte es toda amarilla
sobre la desnuda corva de un alcor...
En el campanario la flaca cigüeña
esconde una pata y el misterio enseña:
la villa amarilla toda es resplandor.
Figón del camino: votos arrieros,
piensos de cebada, corral con luceros,
por los corredores la luz de un candil.
Lejanas estrellas hacen gorgoritos
en el cielo zarco. En los monolitos
del camino fuma la Guardia civil.
_________________________________________
к началу страницы
Marina norteña
Pasa el gato sonando las botellas
de un anaquel de pino por lo alto:
el cielo raso tiene dos estrellas
pintadas, y una luna azul cobalto.
¡Taberna aquella de contrabandeos
con los guisotes bajo sucios tules,
eran alií pictóricos trofeos:
azafrán, pimentón, fuentes azules!
Entra el viento. Revuela la cortina
y la vista del mar da a la taberna.
Una negra silueta que bolina
sobre el ocaso, enciende su lucerna.
Con la tristeza de la tarde muerde
una lima el acero. De la fragua
brotan las chispas. Tiene una luz verde
ante la puerta, la cortina de agua.
Escruta el mar con la mirada quieta
un marinero desde el muelle. Brilla
con el traje de aguas su silueta
entre la boina gris, toda amarilla.
Viento y lluvia del mar. La luna flota
tras el nublado. Apenas se presiente,
lejana, la goleta que derrota
cortando el arco de la luz poniente.
Se ilumina el cuartel. Vagas siluetas
cruzan tras las ventanas enrejadas,
y en el gris de la tarde las cornetas
dan su voz como rojas llamaradas.
Su pentágrama el arco policromo
proyecta tras los pliegues del chubasco,
y alza en el vano de esmeril su domo
arrecido de cuervos, un peñasco.
Las olas rompen con crestón de espuma
bajo el muelle. Los barcos cabecean,
y agigantados en el caos de bruma
sus jarcias y sus cruces fantasean.
La triste sinfonía de las cosas
tiene en la tarde un grito futurista:
de una nueva emoción y nuevas glosas
estéticas se anuncia la conquista.
Su escaparate la taberna alumbra,
y del alto anaquel lo acecha el gato:
esmeraldas de luz en la penumbra
los ojos, y la cola un garabato.
Vahos de mosto del zaguán terreño,
voces de marineros a la puerta,
y entre rondas de vino que dan sueño,
el tabaco, los naipes, la reyerta...
De un quinqué de latón la luz bisunta
el tubo ahumado con un grito raja,
y está en la puerta el hombre que pregunta:
- ¿Quien quiere sacar filo a la navaja?
___________________________________________
Мануэль Мачадо-и-Руис
(1874 - 1947)
к началу страницы
Кастилия
Слепое солнце раскаляет латы,
Огнем летучим воинов кропя.
Дробится в искры на стальном забрале
И полыхает на конце копья.
Слепое солнце, жажда и усталость,
И по степи кастильской стук копыт.
В изгнание, с двенадцатью своими -
В поту, в пыли, в железе - скачет Сид.
Вот постоялый двор - земля и камень -
Он весь закрыт от ставен до ворот.
В ворота бьют копьем -
Шатаются ворота...
А ветер обжигает, солнце жжет.
На гулкий гром ударов отозвался
Серебряный, хрустальный голосок.
И маленькая девочка
Несмело
Открыла дверь и вышла на порог.
Была она и худенькой и бледной.
Одни глаза, да слезы на глазах,
Но на лице ребячьем любопытство
Превозмогало страх.
"Уйдите, добрый Сид! Король убьет нас.
Разрушит этот дом.
И не зерно, а соль посеет в поле,
Распаханном отцом.
Скачите дальше, Сид! Хранит вас Бог,
Несчастье наше не пойдет вам впрок".
И девочка заплакала беззвучно,
Потупясь, воины стояли перед ней,
И в тишине густой и раскаленной
Суровый голос крикнул: "На коней!"
Слепое солнце, жажда и усталость,
И по степи кастильской стук копыт.
В изгнание, с двенадцатью своими -
В поту, в пыли, в железе - скачет Сид.
Перевод В. Столбова
"Castilla"
______________________________________
к началу страницы
Кармен
Вечером, когда ветер, нежный, как вздох акаций,
зелень дворов предместных свежестью вдруг овеет,
черные кудри Кармен синью небес лоснятся,
в черных глазах-озерах страсть потайная зреет.
Мимо идет Антоньо, словно бы в ореоле, -
нежность красивых женщин нам ореолы дарит; -
чувствуя долгий-долгий взгляд его, поневоле
вспыхнет душа у Кармен, в щеки ей кровь ударит.
Смотрит, как он проходит. Может быть, обернется...
Сердцебиеньем легкий шаг его отдается.
И, поливая мальвы, перебирая четки,
так и застынет, вспомнив отзвук его походки.
И заглядится утром в зеркало, и затихнет,
и в волосах смолистых ранняя роза вспыхнет.
"Carmen"
____________________________________________________
к началу страницы
Росарио
"Мужчина есть мужчина. А в жизни все бывает..."
В смиренье этой мысли под вечер вышивает
Росарио, печально склоняясь к рукоделью
красивой головою, где две гвоздики рдели.
Подумает о доме... Как стеклышко, блестит он,
ее очарованьем, ее теплом пропитан.
Она не знает мира, что за окном маячит.
Хуан пришел - смеется, а запоздал - поплачет.
Он любит, хоть об этом молчит. Чтоб жить под тенью
любви, он возвратится к ней раньше или позже.
И ждет она, и сердцем гнездо обогревает,
где нежность распустилась, как тихое растенье.
И эту ночь, наверно, ей быть одной... Ну что же...
"Мужчина есть мужчина. А в жизни все бывает..."
"Rosario"
Переводы М. Самаева
____________________________________________________
к началу страницы
Castilla
A Manuel Reina. Gran poeta
El ciego sol se estrella
en las duras aristas de las armas,
llaga de luz los petos y espaldares
y flamea en las puntas de las lanzas.
El ciego sol, la sed y la fatiga...
Por la terrible estepa castellana,
al destierro, con doce de los suyos,
- polvo, sudor y hierro - el Cid cabalga.
Cerrado está el mesón a piedra y lodo...
Nadie responde... Al pomo de la espada
y al cuento de las picas, el postigo
va a ceder... ¡Quema el sol, el aire abrasa!
A los terribles golpes,
de eco ronco, una voz pura, de plata
y de cristal, responde... Hay una niña
muy débil y muy blanca,
en el umbral. Es toda
ojos azules; y en los ojos lágrimas.
Oro pálido nimba
su carita curiosa y asustada.
"¡Buen Cid, pasad... El Rey nos dará muerte,
arruinará la casa
y sembrará de sal el pobre campo
que mi padre trabaja...
Idos. El Cielo os colme de venturas...
"¡En nuestro mal, oh Cid, no ganáis nada!"
Calla la niña y llora sin gemido...
Un sollozo infantil cruza la escuadra
de feroces guerreros,
y una voz inflexible grita: "¡En marcha!"
El ciego sol, la sed y la fatiga.
Por la terrible estepa castellana,
al destierro, con doce de los suyos
- polvo, sudor y hierro - el Cid cabalga.
______________________________________________
к началу страницы
Carmen
Cuando, al caer la tarde, como un suspiro, orea
los nemorosos patios del barrio de Triana,
y el cabello de Carmen, que de negro azulea,
y sus ojos, en donde amor florece y grana...
Envuelto en ese halo de gracia que defiende
al hombre que es amado de una mujer hermosa,
pasa Antonio, y en una larga mirada enciende
el alma y las mejillas de Carmen, ruborosa.
Ella lo ve alejarse, sintiendo confundido
al latir de su pecho el paso conocido.
Y al rezar el rosario, y al regar las macetas,
un nombre la perturba con delicias secretas.
Y sola ante el espejo - confesará mañana -,
prende en su pelo negro una rosa temprana.
_________________________________________________
к началу страницы
Rosario
"Los hombres son los hombres. Y hay cosas en la vida..."
Ante tales razones, Rosario, convencida,
inclina a la costura la gallarda cabeza,
donde luce una rosa que envidia su belleza.
Y a pensar en su hogar, limpio como un espejo,
que ella cuida y encanta sólo con el reflejo
de su gracia... Rosario lo que es mundo ignora.
Cuando Juan viene, ríe. Si Juan se tarda, llora.
El, que la quiere mucho, aunque lo diga poco,
vuelve siempre a la sombra del amor verdadero.
Ella espera, y el nido amante y dulce cuida,
donde crece la planta de su cariño loco.
Y Juan no viene acaso aquella noche, pero...
"Los hombres son los hombres. Y hay cosas en la vida..."
__________________________________________________________
Леон Фелипе Камино
(1884 - 1969)
к началу страницы
Дознание
...И кто-то приказал мне: - Говори!
Припомни все. Припомни, что ты видел.
- Не знаю. Это было в темноте.
Толкают... Чьи-то локти и колени...
И непонятно - держат или валят.
Все происходит в темноте...
- Потом?
Рассказывай!
- ...Выходим из пролома
навстречу снам... И медленно крадемся
притихшими задворками кошмаров...
- Ты видел их? Какими они были?
- Не знаю... Словно траурные реки
в султанах черной пены... и плюмажах.
Нет, черные кладбищенские кони,
бегущие, бегущие с рыданьем...
- Рыданьем ли? Рыданьем или ржаньем?
- Кто знает... И вбегающие в море...
Одно я знаю точно - все кошмары
приводят к морю.
- К морю?
- К огромной раковине в горьких отголосках,
где эхо выкликает имена -
и все поочередно исчезают.
И ты идешь один... из тени в сон.
от сна - к рыданью,
из рыданья - в эхо...
И остается эхо.
- Лишь оно?
- Мне показалось: мир - одно лишь эхо,
а человек - какой-то всхлип...
- И все?
И это все? Какой-то всхлип - и только?
- В конце уже я слышал только всхлип.
- Но всхлип ли это был? Откуда шел он?
Быть может, это были пузыри?
Толчок трясины? Ветер над трясиной?
- Не знаю... Все свершалось в темноте!
Перевод А. Гелескула
"Interrogatorio"
___________________________________________
к началу страницы
О поэзии
* * *
Разберите стихи на слова.
Отбросьте бубенчики рифм,
Ритм и размер,
Даже мысли отбросьте.
Провейте слова на ветру.
Если все же останется что-то,
Это
И будет поэзия.
* * *
Поэзия,
Души гордыня и печаль души,
Когда же будешь ты у каждого и всех... У всех,
У нищего и князя...
У всех...
Свободная от ритма и от слов.
* * *
Система, поэт, система,
Должна быть везде и во всем.
Сначала сочти ты камни,
А звезды сочтешь потом.
* * *
Не сердце твое
и не разум - нет,
слепили крылья тебе, поэт.
Подарили тебе их не боги,
не ковал их Гефест хромоногий.
Люди простые
руками рабочими
крылья к плечам твоим приторочили,
и в оперенье любви и мечты
в небо поэзии ринулся ты.
Перевод В. Столбова
"Poesía"
______________________________________________
к началу страницы
Interrogatorio
(Alguien me preguntó:)
- Dí. Recuerda... recuerda lo que viste...
- No puedo precisar... Todo pasó en la sombra.
Le empujan a uno...
Uno siente las rodillas de alguien que le aprieta.
No se sabe si para meterle o para sacarle...
Todo pasa en la sombra...
- Algo más... Dí algo más...
- Salimos por el boquete que da al sueño...
y comenzamos a caminar por el callejón angosto
y apagado de las pesadlllas.
- ¿De las pesadillas?
- Las pesadillas son ríos negros, de espumas negras
y eh penacho...
Yeguas funerales y erizadas que se meten sollozando.
- ¿Sollozando o relinchando?...
Desbocadas en el mar... Por las pesadillas se sale al mar...
- ¿Al mar?
- El mar es un caracol ronco y amargo...
con un zumbido opaco y lejano que dice nuestro nombre...
y por donde todos se pierden.
Y va uno... y va,
de la sombra al sueño,
del sueño al sollozo,
del sollozo al zumbido...
¡Todo es como un zumbido!
- ¿Cómo un zumbido?
- A mí me pareció que el mundo era un zumbido...
Y el hombre... un hipo.
- ¿Un hipo?... ¿Sólo un hipo es el hombre?
- Un hipo en la noche me pareció a mí...
Al final yo no oí más que un hipo...
- ¿Era un hipo aquel ruido?
¿Quién vió de dónde salía?
¿No eran burbujas?... ¿O el ruido del légamo?
¿El ruido del viento sobre el légamo?
- No puedo precisar... ¡Todo pasó en la sombra!
____________________________________________________________
к началу страницы
Poesía
* * *
Deshace ese verso.
Quitadle los caireles de la rima,
el metro, la cadencia
y hasta la idea misma.
Aventad las palabras,
y si después queda algo todavía,
eso
será la poesía.
* * *
Poesía,
tristeza honda y ambición del alma,
¡cuándo te darás a todos... a todos,
al príncipe y al paria,
a todos...
sin ritmo y sin palabras!
* * *
Sistema, poeta, sistema.
Empieza por contar las piedras,
luego contarás las estrellas.
* * *
Poeta,
ni de tu corazón,
ni de tu pensamiento,
ni del horno divino de Vulcano
han salido tus alas.
Entre todos los hombres las labraron
y entre todos los hombres en los huesos
de tus costillas las hincaron.
La mano más humilde
te ha clavado
un ensueño.
Una pluma de amor en el costado.
_______________________________________
Хорхе Гильен
(1893 - ...)
к началу страницы
Кони
Нехоленые, свесивши свои
Запущенные гривы, друг на друга
Поникнув головами и упруго
Покачиваясь в полузабытьи,
Вдали темнеют кони. Ни шлеи,
Ни клади нет. И ни следа испуга:
Они уже как травы среди луга
И безмятежней, чем в кругу семьи.
Глаз не сомкнув, они уходят в сны.
Над ними небо замерло в покое,
Помноженном на эхо тишины
В ушах - нам до небес подать рукою,
Они же, к тайне их приобщены,
Стоят, как боги, превзойдя людское.
Перевод Б. Дубина
"Unos caballos"
___________________________________
к началу страницы
Unos caballos
Peludos, tristemente naturales,
En inmovilidad de largas crines
Desgarbadas, sumisos a confines
Abalanzados por los herbazales,
Unos caballos hay. No dan señales
De asombro, pero van creciendo afines
A la hierba. Ni bridas ni trajines.
Se atienen a su paz: son vegetales.
Tanta acción de un destino acabe en alma.
Velan soñando sombras las pupilas,
Y asisten, contribuyen a la calma
De los cielos - si a todo ser cercanos,
Al cuadrúpedo ocultos - las tranquilas
Orejas. Ahí estan: ya sobrehumanos.
__________________________________________
к началу страницы
Las doce en el reloj
Dije: Todo ya pleno.
Un álamo vibró.
Las hojas plateadas
Sonaron con amor.
Los verdes eran grises,
El amor era sol.
Entonces, mediodía,
Un pájaro sumió
Su cantar en el viento
Con tal adoración
Que se sintió cantada
Bajo el viento la flor
Crecida entre las mieses,
Más altas. Era yo,
Centro en aquel instante
De tanto alrededor,
Quien lo veía todo
Completo para un dios.
Dije: Todo, completo.
¡Las doce en el reloj!
_________________________
к началу страницы
En plenitud
Después de aquella ventura
Gozada, y no por suerte
Ni error - mi sino es quererte,
Ventura, como madura
Realidad que me satura
Si de veras soy - después
De la ráfaga en la mies
Que ondeó, que se rindió,
Nunca el alma dice: no.
¿Qué es ventura? Lo que es.
_______________________________
к началу страницы
Los jardines
Tiempo en profundidad: está en jardines.
Mira cómo se posa. Ya se ahonda.
Ya es tuyo su interior. ¡Qué trasparencia
de muchas tardes, para siempre juntas!
Sí, tu niñez: ya fábula de fuentes.
_________________________________________
Луис Сернуда
(1902 - 1963)
к началу страницы
Прозрачная вода
Напиши это. Легкою кистью и краской
Полной воздуха утреннего. Напиши
Воду ясную, света прозрачную ряску
И на дне погруженные в сон голыши.
Купы вязов и ветров ласкающе свежий,
Отдающийся дрожью в их каждом листке,
Тучку, словно забытую в синем безбрежье,
Тень холма голубую на донном песке.
Той минуты, что будет последним ответом,
Ты с улыбкою ждешь. На душе тишина.
Словно кроткий пейзаж в водах дремлющих, в этом
Ожиданье вся жизнь твоя отражена.
Перевод М. Самаева
"Clearwater"
_______________________________________________
к началу страницы
Опускается вечер
Опускается вечер. Густеют
За окнами тихие тени.
Мальчик смотрит на ливень.
Фонари проявляют на черном фоне
Белизну дождевых линий.
Мальчик один. Теплая комната
Окутывает мальчика лаской.
И облачко занавески
Колышется и нашептывает
Мальчику сказку.
Забыты уроки и школа.
Час мечтаний бездумно смелых.
Под лампой раскрыта книга
С картинками. Время
Ускользнуло от контроля стрелок.
Он живет еще в теплом лоне
Собственной нежной силы.
Он еще не знает стремлений.
Он не знает, что за окнами время
И жизнь затаились в засаде.
В нем — во мгле — жемчужина зреет.
Перевод М. Ваксмахера
"Niño tras un cristal"
__________________________________
к началу страницы
Contigo
¿Mi tierra?
Mi tierra eres tú.
¿Mi gente?
Mi gente eres tú.
El destierro y la muerte
para mi están adonde
no estés tú.
¿Y mi vida?
Dime, mi vida,
¿qué es, si no eres tú?
________________________
к началу страницы
El andaluz
Sombra hecha de luz,
que templando repele,
es fuego con nieve
el andaluz.
Enigma al trasluz,
pues va entre gente solo,
es amor con odio
el andaluz.
Oh hermano mío, tú.
Dios, que te crea,
será quién comprenda
al andaluz.
_________________________
к началу страницы
Clearwater
Píntalo. Con un pincel delgado,
Con color bien ligero. Pinta
El reflejo del sol sobre las aguas,
En su fondo piedrecillas que sueñan.
Las hojas en los olmos, que algún aire,
Al orear, mansamente remueve.
Al fondo, sombra azul de unas colinas.
Quieta en el cielo, alguna nube clara.
Dentro de ti sonrié lo que esperas
Sin prisa, para su día cierto;
Espera donde feliz se refleja tu vida
Igual que este paisaje en dulces aguas.
_______________________________________
к началу страницы
Niño tras un cristal
Al caer la tarde, absorto
Tras el cristal, el niño mira
Llover. La luz que se ha encendido
En un farol contrasta
La lluvia blanca con el aire oscuro.
La habitatión a solas
La envuelve tibiamente,
Y el visillo, velando
Sobre el cristal, como una nube,
Le susurra lunar encantamiento.
El colegio se aleja. Es ahora
La tregua, con el libro
De historias y de estampas
Bajo la lámpara, la noche,
El sueño, las horas sin medida.
Vive en el seno de su fuerza tierna,
Todavía sin deseo, sin memoria,
El niño, y sin presagio
Que afuera el tiempo aguarda
Con la vida, al acecho.
En su sombra la perla ya se forma.
____________________________________
Рафаэль Альберти
(1902 - 1999)
к началу страницы
Бой быков
Из тени смерть и солнце встали вдруг.
Цирк загудел, арена завертелась -
ее пронзил фанфары алый звук.
Раскрылись, словно веера, хлопки.
С трибун, кружась, летят они - за смелость
тореро присужденные венки.
Вот злобный полумесяц вздыбил море,
и, буйно грохоча, оно зажглось
от фонаря, что гаснет, с ветром споря.
Лошадкой карусельною, ритмично,
без седока скачи, коррида, сквозь
лужайку славы сахарно-коричной.
Пять пик взметнулись вверх, и пять валов
свои хребты крутые расцветили
кровавым ликованьем вымпелов.
Грохочущий вокруг водоворот
гвоздик и лунно-солнечных мантилий
сок апельсинных бандерилий пьет.
Разрезанная надвое любовью,
что привита на пояс золотой,
свободная, но истекая кровью,
владычица небес и парапета,
у смерти в ложе ланью молодой
трепещет роза смоляного цвета.
Взлетел ослепшим вороном берет -
крещеной мавританке шлет тореро
признанье, посвящение и привет.
Он бой на солнце вел. Теперь во мрак,
где угрожает полумесяц серый
ему, тростинке, делает он шаг.
Песок арены - золото оправы,
в которой, на крутых рогах быка,
висит серебряный осколок славы.
И, под щетиной пик кровоточащий,
прибор центрует этот круг, пока
кармин не превратится в лик Скорбящей.
Пал полумесяц, сталью поражен.
На празднестве гремушек и перкали,
как гладиатор, умирает он,
чтоб на трибунах, пьяных без вина,
иносказанья славы заплескали
и на тореро сверглась их волна.
Перевод Ю. Корнеева
"Corrida de toros"
__________________________________________
к началу страницы
* * *
- Подари мне, сестренка, платок,
Перевязать мою рану...
- А какой тебе выбрать платок,
Розовый иль шафранный?
- Дай любой. Вся в крови моя грудь.
Струйка крови скользит на руке.
Только сердце свое не забудь
Вышить в каждом его уголке.
Перевод В. Столбова
___________________________________
к началу страницы
Яшмовый конь
Четыре ветра, порох, сталь и пыль,
и взвился зверь, которого стреножил
в латинском кротком море мертвый штиль.
Чуть на дыбы скакун из яшмы встал,
как горизонт под ним зажегся, ожил,
чешуйчатым порфиром заблистал.
Береговые крепости в смятенье
взметнулись над кровавою волной
зубчатой гривой из плюща и тени.
Трубят тритоны, эхо вторит гулом,
и, как серпом, ущербною луной
наяды отсекают хвост акулам.
И души неотпетые - улов,
украденный у коршунов пучиной, -
всплыв, закачались на гребнях валов.
Вскачь солнце мчит, и в устьях рек вода,
вторгаясь в бухты с яростью бычиной,
таранит лодки и кренит суда.
Шальной прибой рога о ветер точит,
а море-конь рвет удила свои,
и, буйно взгорбясь, прыгнуть в небо хочет,
и, океаном став, кипит и бродит,
и рай волной нахлестывает, - и
на море в гидроплане бог нисходит.
Перевод Ю. Корнеева
"El jinete de jaspe"
__________________________________________
к началу страницы
Galope
Las tierras, las tierras, las tierras de España,
las grandes, las solas, desiertas llanuras.
Galopa, caballo cuatralbo,
jinete del pueblo,
al sol y a la luna.
¡A galopar,
a galopar,
hasta enterrarlos en el mar!
A corazón suenan, resuenan, resuenan
las tierras de España, en las herraduras.
Galopa, jinete del pueblo,
caballo cuatralbo,
caballo de espuma.
¡A galopar,
a galopar,
hasta enterrarlos en el mar!
Nadie, nadie, nadie, que enfrente no hay nadie;
que es nadie la muerte si va en tu montura.
Galopa, caballo cuatralbo,
jinete del pueblo,
que la tierra es tuya.
¡A galopar,
a galopar,
hasta enterrarlos en el mar!
________________________________________________
к началу страницы
Alguien
Alguien barre
y canta
y barre
(zuecos en la madrugada).
Alguien
dispara las puertas.
¡Qué miedo,
madre!
(¡Ay, los que en andas del viento,
en un velero a estas horas
vayan arando los mares!)
Alguien barre
y canta
y barre.
Algún caballo, alejándose,
imprime su pie en el eco
de la calle.
¡Qué miedo,
madre!
¡Si alguien llamara a la puerta!
¡Si se apareciera padre
con su túnica talar
chorreando!...
¡Qué horror,
madre!
Alguien barre
y canta
y barre.
____________________________________
к началу страницы
Pirata
Pirata de mar y cielo,
si no fui ya, lo seré.
Si no robé la aurora de los mares,
si no la robé,
ya la robaré.
Pirata de cielo y mar,
sobre un cazatorpederos,
con seis fuertes marineros,
alternos, de tres en tres.
Si no robé la aurora de los cielos,
si no la robé,
ya la robaré.
1924
___________________________________
к началу страницы
Grumete
¡No pruebes tú los licores!
¡Tú no bebas!
¡Marineros, bebedores,
los de las obras del puerto,
que él no beba!
¡Qué él no beba, pescadores!
¡Siempre sus ojos despiertos,
siempre sus labios abiertos
a la mar, no a los licores!
¡Que él no beba!
1924
____________________________
к началу страницы
Corrida de toros
De sombra, sol y muerte, volandera
grana zumbando, el ruedo gira herido
por un clarín de sangre azul torera.
Abanicos de aplausos, en bandadas,
descienden, giradores, del tendido,
la ronda a coronar de los espadas.
Se hace añicos el aire, y violento,
un mar por media luna gris mandado
prende fuego a un farol que apaga el viento.
¡Buen caballito de los toros, vuela,
sin más jinete de oro y plata, al prado
de tu gloria de azúcar y canela!
Cinco picas al monte, y cinco olas
sus lomos empinados convirtiendo
en verbena de sangre y banderolas.
Carrusel de claveles y mantillas
de luna macarena y sol, bebiendo,
de naranja y limón, las banderillas.
Blonda negra, partida por dos bandas,
de amor injerto en oro la cintura,
presidenta del cielo y las barandas,
rosa en el palco de la muerte aún viva,
libre y por fuera sanguinaria y dura,
pero de corza el corazón, cautiva.
Brindis, cristiana mora, a ti, volando,
cuervo mudo y sin ojos, la montera
del áureo espada que en el sol lidiando
y en la sombra, vendido, de puntillas,
da su junco a la media luna fiera,
y a la muerte su gracia, de rodillas.
Veloz, rayo de plata en campo de oro
nacido de la arena y suspendido,
por un estambre, de la gloria, al toro,
mar sangriento de picas coronado,
en Dolorosa grana convertido,
centrar el ruedo manda, traspasado.
Feria de cascabel y percalina,
muerta la media luna gladiadora,
de limón y naranja, remolina
de la muerte, girando, y los toreros,
bajo una alegoría voladora
de palmas, abanicos y sombreros.
____________________________________________
к началу страницы
Pregón
¡Vendo nubes de colores:
las redondas, coloradas,
para endulzar los calores!
¡Vendo los cirros morados
y rosas, las alboradas,
los crepúsculos dorados!
¡El amarillo lucero,
cogido a la verde rama
del celeste duraznero!
¡Vendo la nieve, la llama
y el canto del pregonero!
__________________________
к началу страницы
El jinete de jaspe
Cuatro vientos de pólvora y platino,
la libre fiera fija encadenada
al sol del dócil mar del sur latino,
por jinete de jaspe cabalgados,
incendian y, de pórfido escamada,
tromba múltiple empinan sus costados,
Castillos litorales, las melenas
de yedra y sombra ardidas, una a una,
sangriento el mar, sacuden sus almenas.
Náyades segadoras y tritones,
con la guadaña de la media luna
siegan las colas de los tiburones.
Las ánimas en pena de los muertos,
robados a las auras por los mares,
zarpan y emergen de los bajos puertos.
Caracolea el sol y entran los ríos,
empapados de toros y pinares,
embistiendo a las barcas y navíos.
Sus cuernos contra el aire la mar lima,
enarca el monte de su lomo y, fiera,
la onda más llana la convierte en cima.
Rompe, hirviendo, el Edén, hecha océano,
cae de espalda en sí misma toda entera...
y Dios desciende al mar en hidroplano.
_________________________________________
Мигель Эрнандес
(1910 - 1942)
к началу страницы
* * *
Наваха, зарница смерти,
как птица, нежна и зла,
круги надо мною чертит
косой полосой крыла.
Ночной метеор безлюдья,
вершит она свой полет
и где-то под левой грудью
угрюмые гнезда вьет.
Зрачки мои - окна в поле,
где бродит забытый смех;
висок мой чернее смоли,
а сердце - как белый снег.
И я в ворота июня,
гонимый крыльями зла,
вхожу, как серп новолунья
во тьму глухого села.
Печалей цвет паутинный,
ресницы слез солоней
и край дороги пустынной -
и нож, как птица, над ней.
Куда от него забиться,
стучать у каких дверей?..
Судьба моя - морем биться
о берег судьбы твоей.
Любовью, бедой ли, шквалом
завещана эта связь?
Не знаю, но вал за валом
встает и встает, дробясь.
И только смерть не обманет,
царя над ложью земной.
Пусть яростней птица ранит -
последний удар за мной!
Лети же, над сердцем рея,
и падай! Придет черед -
и след мой желтое время
на старом снимке сотрет.
Перевод А. Гелескула
"Un carnívoro cuchillo..."
____________________________
к началу страницы
Запахи
Чтобы запах гвоздики услышать,
мальчик встает на колени.
Вспышки кармина. А запах
прядет свои красные тени.
Чтоб дышать апельсинным цветом,
мальчик встает на ходули.
Пенятся ветви. А запах -
белее белого тюля.
Чтоб учуять, как пахнут корни,
мальчик на землю ложится.
Когти земли. А запах -
синее синего ситца.
Перевод П. Грушко
_______________________________
к началу страницы
Вальс влюбленных, неразлучных навеки
Заблудились навек
среди сада объятий,
алый куст поцелуев
закружил их чудесно.
Ураганы, озлобясь,
не могли разорвать их,
ни ножи с топорами,
ни пламень небесный.
Украшали руками
неуютность земную.
По упругости ветра,
ударявшего в лица,
измеряли паденье.
В бурном море тонули,
напрягая все силы,
чтоб теснее сплотиться.
Одиноки, гонимы
скорбью неисцелимой
новогодий и весен,
безысходностью круга,
были светом горящим,
пылью неистребимой,
безоглядно, бесстрашно
обнимая друг друга.
Перевод Г. Кружкова
_______________________
к началу страницы
Улыбаться с веселой печалью оливы
Улыбаться с веселой печалью оливы,
ожидать, и надеяться, и ожидать,
улыбаться, улыбкою дни награждать.
Веселясь и грустя, оттого что мы живы.
Оттого мои дни так трудны и счастливы,
что в улыбке и ясность и мрака печать.
Ты раскрыла уста, чтобы бурей дышать,
я же - летнего ветра вдыхаю порывы.
Та улыбка взмывает над бездной, растет,
словно бездна, уже побежденная в крыльях.
И вздымает полет, пламенея вдали.
И светлеет, не меркнет, твердеет, как лед.
О любовь, ты всего достигнешь в усильях!
Ты с улыбкой ушла от небес и земли.
Перевод Д. Самойлова
__________________________________________
к началу страницы
Ветер народа
Ветром народа сорван,
ветром народа взвеян,
голос мой каждым звуком
с ветром народа сверен.
Плеть до земли склоняет
темные лбы воловьи,
но головы не клонит
лев в белозубом реве.
Народ мой - не вол в упряжке,
народ мой иной породы:
при каждом ударе множась,
встают из глубин народа
лавины отваги львиной,
теснины орлиных кличей
и в гордых рогах утесов
гранитные гряды бычьи.
Волы никогда не жили
на нашей земле суровой.
Так кто же на это племя
накинет ярем воловий!
Так кто же стреножит бурю,
и вал заарканит пенный,
и молнию в тесной клетке
удержит орлицей пленной!
Отважные астурийцы
и вы, сыновья Кастильи,
отточенные, как лемех,
и трепетные, как крылья;
кипучие андалузцы,
чью бронзу из слез отлило
расплесканного рыданья
клокочущее горнило;
бесстрашные арагонцы,
изваянные веками;
туманные галисийцы
и баски - кованый камень;
ржаные эстремадурцы,
мурсийцы - порох и солнце;
веселые валенсийцы
и твердые каталонцы;
наваррцы, верные стражи
нужды, топора и пота,
монархи темных забоев,
сеньоры черной работы;
все, кто в земле пролагает,
как корневища тугие,
путь от рождения к смерти,
путь от могилы к могиле.
Ярмо вам сковали люди,
в чьих венах - настой цикуты;
скорее об их же спины
разбейте стальные путы!
Воловьи потемки тают,
когда рассветает небо.
Ложатся волы под обух,
одетые в запах хлева,
но львы умирают стоя,
в кровавом наряде гнева.
И жалкая смерть воловья
ни для кого не потеря,
но дарит миру величье
кончина гордого зверя.
Так пусть же, голову вскинув,
приму я удар кровавый
и, мертвый и трижды мертвый,
лицом к раскаленной лаве
застыну, сжимая зубы,
впиваясь губами в гравий!
Я песнею смерть встречаю,
как тот соловей весенний,
который в кольце винтовок
поет на полях сражений!
Перевод А. Гелескула
_____________________________
к началу страницы
* * *
У моря с тобою хочу быть один:
твой шепот от моря, от гула глубин.
У моря безбрежного ты мне нужна:
тебя наполняет морская волна.
У моря хочу напитаться тобой:
твой смех набегает, как пенный прибой.
У моря смотреть на тебя, говорить,
насытить тебя и в себе растворить.
У моря, чью горькую грустную дрожь
отдать не отдашь, но и взять не возьмешь.
Перевод П. Грушко
__________________________________________
к началу страницы
Гнетет поля предчувствие дождя
Гнетет поля предчувствие дождя.
Земля, как первозданная, тиха.
Мутится высь, тоскою исходя
над жаждой пастуха.
И лихорадит мертвых этот гнет,
а дали ждут, как вырытые рвы,
пока последний вздох не оборвет
агонию листвы.
И в час дождя, потусторонний час,
сердца часов так тягостно стучат -
и наши раны прячутся от глаз
и вглубь кровоточат.
Смолкает мир наедине с тобой,
и все в дожде немеет, как во сне,
и все на свете кажется мольбой
о вечной тишине.
То льется кровь волшебно и светло.
О, навсегда от ледяных ветров
забиться в дождь, под серое крыло,
под мой последний кров!
Последней крови капли тяжелы.
В тяжелой мгле чуть теплятся сады.
И не видны могилы и стволы
за трауром воды.
Перевод А. Гелескула
__________________________________
к началу страницы
* * *
Un carnívoro cuchillo
de ala dulce y homicida
sostiene un vuelo y un brillo
alrededor de mi vida.
Rayo de metal crispado
fulgentemente caído,
picotea mi costado
y hace en él un triste nido.
Mi sien, florido balcón
de mis edades tempranas,
negra está, y mi corazón,
y mi corazón con canas.
Tal es la mala virtud
del rayo que me rodea,
que voy a mi juventud
como la luna a la aldea.
Recojo con las pestañas
sal del alma y sal del ojo
y flores de telarañas
de mis tristezas recojo.
¿A dónde iré que no vaya
mi perdición a buscar?
Tu destino es de la playa
y mi vocación del mar.
Descansar la esta labor
de huracán, amor o infierno
no es posible, y el dolor
me hará, a mi pesar eterno.
Pero al fin podré vencerte,
ave y rayo secular,
corazón, que de la muerte
nadie ha de hacerme dudar.
Sigue pues, sigue, cuchillo,
volando, hiriendo. Algún día
se pondrá el tiempo amarillo
sobre mi fotografía.
к началу страницы
________________________________________________________________________________________
Комментарии
1. Ронцеваль - имеется в виду Ронсевальское ущелье, где, по преданию,
в VIII веке Карл Великий проиграл битву испанцам.
2. Галгант - индейское растение. (Прим. автора.)
3. Мирты мечет всякий мавр. - В день св. Иоанна гишпанцы усыпали улицы
галгантом и миртами. (Прим. автора.)
4. Мориски - мавры, принявшие крещение и оставшиеся в Испании после
Реконкисты.
5. Zandunga (андалуз.) - смуглянка.
6. Palinuro (миф.) - Палинур, главный кормчий Энея во время его путешествия
из Трои в Италию.
7. "Ладьею легкой управляя..." - вставное стихотворение из XLIII главы
I части "Дон Кихота". Переложено В. Жуковским с французского текста Флориана
и опубликовано в "Дон Кишоте Ламанхском" (1804 - 1806).
8. Сенека Луций Анней (? - 65) - известный философ и литератор, римский
консул, был выходцем из Испании (Кордовы).
Рисаль-и-Алонсо Хосе (1861 - 1896) - национальный герой Филиппин, борец за
освобождение от испанского колониального гнета, крупный поэт и прозаик.
Хуарес Бенито (1806 - 1872) - выдающийся мексиканский политический деятель.
Сторонник демократии и национальной независимости.
9. Георгики - стихотворение, воспевающее сельский быт и земледелие.
В переводе с греческого "Георгики" означает "О земледелии" - так назвал свою
знаменитую поэму Вергилий.
10. "Santa amistad..." - сонет их XXVII главы I части "Дон-Кихота".
_______________________________________________________________________________
Подготовка текста - Лукьян Поворотов
|
Используются технологии
uCoz